В свободное время посещал театры, став частью абитурной тусовки. Узнал, что в Школе-студии МХАТ набирают на платные курсы Табакова. А я бесконечно ходил в «Табакерку», мечтал учиться у Олега Павловича. Но позже выяснилось, что вместо него курсы набирали Авангард Леонтьев и Юрий Еремин. Эти мастера меня при всем уважении не интересовали, и я решил штурмовать «Щуку» и ГИТИС. Во втором меня брала Людмила Ивановна Касаткина, но в Щукинском я сразу влюбился в Альберта Григорьевича Бурова. К тому же в комиссии сидели Кайдановский, Волков, Ширвиндт, Этуш, Катин-Ярцев... Потрясающие, уникальные. Понял, что хочу учиться только здесь. Но у меня был опасный возраст — двадцать два года, а мальчишек в «Щуку», как я слышал, предпочитают брать до двадцати трех. После конкурса честно признался Бурову:
— Берут в ГИТИС. Вообще-то хочу учиться у вас, но не могу рисковать.
Альберт Григорьевич задал несколько вопросов и сказал:
— Сережа, ты мне нужен.
Казалось бы, вырвался из Черновцов в столицу, мама горда невероятно — живи да радуйся! А я на третьем курсе взял и ушел из училища. Виной очередная безответная любовь — к однокурснице Оле.
Гуляли с ней по Арбату, я проследил за ее восторженным взглядом до витрины с модным джинсовым костюмом. Цена запредельная, но желание девушки — закон для влюбленного юноши. Заработать таких денег я не смог бы нигде. Пытался занять у обеспеченных знакомых, но те, узнав причину, отказали: «Сереж, оно того не стоит, ты ослеплен своей дурацкой любовью. Потом еще спасибо скажешь, что денег не дали». В отчаянии принялся вынашивать план ограбления ларька аудиотехники у Белорусского вокзала. Дня три ходил вокруг, наблюдал. Честно говоря, и сбывать-то эту технику мне было некуда, но думал: «Появится товар, а там разберемся!» Неожиданно столкнулся с однокурсницей Аленой Полевой. Она интересуется: «Как мама? Так ее люблю!» (Мама, навещая меня, привозила целые сумки еды и кормила все общежитие.) Алена ушла, а я подумал о маме: меня выгонят из училища, посадят в тюрьму — более удачный способ убить ее трудно себе представить. Решил: «Извини, дорогая Оля, но мама куда дороже твоего костюма!»
Однако совсем чувствами не охладел и на Новый год устроил сюрприз. Оля уехала домой в Краснодар. Я сказал, что проведу праздники с друзьями в Питере, сам же, безнадежный романтик, решил отправиться к девушке. Купил билеты в общий вагон, встретил Новый год, распив шампанское с соседями по полке, и в полпервого ночи прибыл на вокзал Краснодара. Взял такси, и — вот эта улица, вот этот дом... Зашел в телефонную будку, достал двушечку, специально сберег на этот случай. Олин папа поднял трубку, пригласил дочь к аппарату, и я принялся, словно акын, описывать ей все, что вижу вокруг:
