— Можешь приехать?
Он ответил:
— Не могу, мне завтра рано утром улетать...
Так что пришлось раны душевные и синяк под глазом залечивать самой.
А тут в театре приступили к репетициям «Тиля», и к нам пришла удивительная актриса Инна Чурикова. Иннуся — это подарок судьбы. Такого диапазона артисток у нас еще не было. Весь театр бегал смотреть, как Инна репетирует. Однажды она надела на голову чулок, чтобы увеличить лоб, как у дам в XVI веке, а сверху намотала белый платок. В зале рядом с Захаровым сидел Гриша Горин.
— Что-то я не понял... — Марк Анатольевич повернулся к автору пьесы. — Она сумасшедшая или гениальная?
— Гениальная! Она гениальная!!!
Коля, репетируя с Чуриковой, говорил с восторгом: «Я таких не видел». А Инна нервничала, потому что попала в эпицентр нашей любви. Стоило ей на минуту прервать репетицию, как Коля исчезал — он мчался ко мне за кулисы, чтобы поцеловать. Она оборачивается, а Коли рядом нет. Им любовную сцену играть, надо настроиться, а партнер увлечен другой артисткой. И тут она пригласила нас с Колей к себе домой, чтобы познакомиться поближе. Тогда Инна жила на Воробьевых горах. Мы сели разговаривать часов в шесть вечера, а уехали в восемь утра. Всю ночь слушали музыку, читали стихи. Ее доберман уже жалобно скулил у входной двери, просясь погулять. Наконец собака так громко завыла, что соседи стали стучать в стену, мол, дайте поспать приличным людям. Мы вышли на улицу. Цвела вишня в саду, ярко светило весеннее солнце. Было так прекрасно на душе — у нас с Колей появился новый друг. Мы полюбили друг друга, потому что чувствовали все одинаково. И это осталось с нами на всю жизнь...
Помню, как мы с Чуриковой стали репетировать «Три девушки в голубом» Петрушевской, но худсовет спектакль не принял. На генеральном прогоне Олег Борисов и Людмила Гурченко прятались на ярусе и рыдали от восторга, глядя на сцену. Я позвонила Коле на «Мосфильм», где он снимался, и сказала, что едем к Инне: «Зажжем свечи и будем плакать...» Приехал Колечка, и как солнце взошло: «А ну, девоньки, прекратите рыдать!» Мы вместе с ее семьей встречали Новый год, праздновали дни рождения, вместе отдыхали. А еще мы с Инной умудрились родить сыновей не только в один год, но и в один месяц: Инна — Ванечку, а я — Андрюшеньку.
Возвращаюсь к «Тилю». Однажды на очередной репетиции сижу в зале за Марком Захаровым и Гришей Гориным. Вскоре к ним присоединился Андрей Миронов. Колька на сцене репетирует. Света Савелова опять весть принесла: «Видите, пришел Андрюша. Он и будет играть Тиля». И вдруг в перерыве между сценами слышу, как Миронов, наклонившись к Захарову, говорит: «Знаешь, а я так, как этот парень, не смогу».
Коля сыграл премьеру и на следующий день проснулся знаменитым. Спектакль назвали лучшей премьерой сезона. Театр стал самым модным в Москве. Тут объявили, что молодым семьям выделяют квартиры. И все разом переженились. Наш директор Рафик Экимян сказал Саше Абдулову: «У вас с Ирой Алферовой роман? А чего бы вам, ребята, не пожениться?» И им дали квартиру. Таня Дербенева вышла замуж за Витю Проскурина. А Коля был далек от этих свадебных настроений — очень занят съемками, репетициями, спектаклями. Жили мы, что называется, на колесах. То в его коммуналку едем, то мчимся к моим родителям, когда они уезжали отдыхать. Все в спешке, на бегу. Приготовлю Коле еду, а сама поесть не успеваю — надо бежать на репетицию, потом спектакль. От усталости просто падала. На нервной почве страшно похудела. Марк Захаров как-то с жалостью мне сказал: «Людмила Андреевна, вы уже в профиль на сцене не видны».
