Интерьеры, исполненные в стиле модерн архитектором Симой Минашем, были признаны одними из самых элегантных в столице. Приглушенный свет вливался через цветные витражи и воздушные своды парадного вестибюля. В залах ожидания под сияющими люстрами кружилась голова и захватывало дух. Новаторское ар-нуво на стенах завораживало плавными, текучими линиями и растительными мотивами. Поражало и обилие металла: балконы, ажурные козырьки над входами, лестничные спуски и пролеты, фонари и бра щедро украшала художественная ковка. Металлическими оказались и несущие конструкции, которые архитектор Бржозовский решил не скрывать, а оставить видимыми для пассажиров — в этом улавливалось сходство с Эйфелевой башней.
На берегу Введенского канала рядом с основным зданием вокзала возвели Императорский павильон. К нему по выделенной ветке подходили поезда с членами царской семьи. Это было отдельное государство: свой подъезд, свой дебаркадер, свой навес, защищающий платформу, выложенную паркетом.
Это «бесспорно самый интересный среди вокзалов нашей столицы», «чудо вкуса и великолепия» — восторгались петербуржцы и гости. Газета «Новое время» отозвалась более лаконично: «Европа!»
На втором этаже Царскосельского вокзала открылся ресторан, снабженный лифтами: первый для публики, не пожелавшей воспользоваться лестницей, второй — для подачи блюд из кухни, расположенной на верхнем этаже. Последняя была прекрасно оборудована, имелись даже автоматические вертела для жаренья мяса, приводимые в движение электричеством.
Заведение с роскошным интерьером и высокой кухней сделалось модным местом встреч у разнообразных известных персон — от государя императора до петербургской богемы. В ожидании поезда здесь коротал время Сергей Судейкин, пили чай с птифурами от Берена Михаил Кузмин и Осип Мандельштам, заглядывал Александр Блок — привокзальные рестораны были его слабостью.
В самом начале войны, в августе 1914-го, здесь обедали Ахматова с Гумилевым. Неожиданно над их столиком навис Блок. Оказалось, поэт с другом обходили семьи мобилизованных для оказания помощи. Наскоро перекусив, Александр удалился. Проводив взглядом его прямую и в любой толпе одинокую фигуру, Николай задумчиво произнес: «Неужели и его пошлют на фронт? Ведь это то же самое, что жарить соловьев». Но на передовую отправился сам Гумилев — вольноопределяющимся. Перед Рождеством на Царскосельском вокзале Анна садилась в поезд вместе с мужем, чтобы проводить его до Вильно. Ее тонкий профиль в мутном свете ночника рисовался на темнеющем окне купе...
