Как в голливудских триллерах, Патриция одержимо преследовала бывшего мужа и его возлюбленную. Донимала телефонными звонками, а если Маурицио не брал трубку, наговаривала на автоответчик длинные тирады: он — бездушный монстр, его любовница — дешевая проститутка, он бросил своих детей, невинных ангелочков, и будет наказан, он опухоль, которая должна быть вырезана, впереди у него казнь и адские муки. Позже эти кассеты представят в суде.
А тогда Паоле было страшно, она умоляла Маурицио нанять телохранителей. Тот отказывался — мол, собака, которая громко лает, никогда не укусит. Но забыл, что псы порой впадают в бешенство и в этом случае могут загрызть насмерть...
На следующий день после гибели Маурицио Паоле доставили предписание освободить квартиру — те апартаменты Гуччи, которые она делила с ним пять лет. Это был приказ Патриции, и согласно пометке нотариуса на документе, составлен он был накануне, в 11:00, менее чем через три часа после убийства. Паола с десятилетним сыном Чарли съехала — у нее не было никаких прав. Спустя шесть лет ее обожаемый Чарли покончил собой в припадке подростковых комплексов...
Весь дом Паолы заставлен фотографиями Маурицио и Чарли. Она активно занимается делами благотворительного фонда для неблагополучных и склонных к суициду подростков, который ее бывший муж основал в память о сыне.
...Самое трудное для Леди Гага — постоянно возгонять в себе ненависть. Ведь именно она — движущая сила ее героини. Чтобы это сыграть, нужно впустить ненависть в свою душу. Но как защититься и не отравиться злобой необратимо? Дубль за дублем ей приходится повторять поступок Патриции — после известия о смерти Маурицио расплываться в дрожащей улыбке триумфа, делать несколько шагов к письменному столу, распахивать кожаный блокнот и яростно царапать на странице одно и то же слово: «Paradeisos» — «рай» по-гречески. На суде Реджани спросят, почему она это написала. Та невозмутимо ответит: «Уже не помню», — но не сможет удержаться, губы дрогнут крошечным отсветом того победного счастья.
Затем нужно прочувствовать адскую поспешность, с которой Патриция кинулась собирать вещи, чтобы немедленно въехать в квартиру, освобожденную ненавистной Паолой. На отбитой у захватчицы территории она проживет без малейших угрызений совести следующие два года. «Я была счастлива, — скажет Реджани много позже репортеру криминального телешоу, — ведь все мои проблемы улетучились! Правда потом стало немного тоскливо». Тоску «черная вдова» утоляла, соря деньгами убитого мужа и совершенно уверившись в своей безнаказанности. Следствие ведь давно буксовало — круг подозреваемых оказался слишком обширен: родственники, кредиторы, партнеры... Не подозревали только бывшую жену.
