Самое поразительное — как переплетена киношная и реальная жизнь. Сальма замужем за Франсуа-Анри Пино, наследником основателя компании, в 1999 году по сути купившей Дом Gucci. И вот теперь изящная Хайек перевоплощается в резкую, грубую, расплывшуюся даму-мистика, виртуозно тянувшую деньги из свихнувшейся от ревности и жадности Патриции Реджани.
Они сдружились быстро, и в 1994-м Пина Ауриемма переехала к Реджани, чтобы помочь писать книгу о жизни с Маурицио. Патриция утверждала, что после операции страдает потерей памяти, а Пина уверяла, что ее дар способен восстанавливать воспоминания. Ауриемма была первой, с кем Патриция поделилась мечтой убить коварного изменника. И оказалась единственной, кто отнесся к этому серьезно... Круг знакомств у нее был широким. Так, она знала ночного портье Ивано Савиони, вечно страдавшего от нехватки денег. Ему и позвонила. А тот, в свою очередь, нашел остальных.
...Адаму предстоял самый трудный момент съемки. Умереть — и вероятно, не один раз, а пока Ридли не удовлетворится дублем. О чем думал в последнее утро сорокашестилетний Маурицио Гуччи? Вот он проснулся с первыми лучами солнца. Принял душ и выбрал костюм. Выпил кофе, болтая с Паолой о планах на день. Вот садится в машину. Выходит из нее. Из арки приветливо выглядывает и здоровается швейцар, опершись на метлу. Мелкая букашка, хотя Маурицио достаточно хорошо воспитан, чтобы здороваться и прощаться со швейцаром по имени.
Как иронична судьба! Миллионер, всегда окруженный толпой самых влиятельных людей мира, умрет на руках этого незаметного человечка — привратник и тут встретит патрона у последних ворот. И проводит в последний путь, держа его голову на коленях. Адам тяжело вздохнул. Пора идти...
В понедельник, двадцать седьмого марта 1995 года, в 8:30 Джузеппе Онорато подметал в арке здания на виа Палестро, 20, где находился офис Маурицио. Тихое весеннее утро, и все как всегда — синьор Гуччи хлопает дверцей машины и бодро шагает ко входу, размахивая свежими журналами. Как обычно, на ходу бросает: «Доброе утро, Джузеппе». Следующее, что видит и запоминает навсегда Джузеппе Онорато, это рука. А в руке — пистолет.
Словно в замедленной съемке, Джузеппе смотрит, как поднимающемуся по ступеням к дверям синьору Гуччи трижды стреляют в спину. Потом — как его, упавшего, добивают выстрелом в голову. Спустя секунду стрелок поворачивается уже к швейцару и дважды стреляет в него. Онорато думает: «Не может быть, это какая-то шутка! — а потом: — Какая жалость, надо же, вот, стало быть, как я умираю...» И из последних сил ползет к ступенькам, волоча раненую руку, а затем замирает в луже крови, баюкая на коленях голову мертвого босса.
