Выезжала и на гастроли — нечасто, но случалось. Как-то с «На-На» побывала в родном Воронеже, навестила родителей. Они были рады, что у меня неплохо складывается в Москве.
Потом всякое случалось. Когда стала своей в группе, босс, прежде расточавший комплименты, мог и прикрикнуть, и отругать. Я каждый раз впадала в ступор — ничего не понимаю и в голове все обнуляется, когда на меня повышают голос.
Людмила Сергеевна успокаивала, говорила: «Просто такой день, у Бари плохое настроение, не принимай близко к сердцу». Она-то привыкла к бурным проявлениям его темперамента. А я и обижалась, и плакала, и злилась. И увольнялась — первый раз ушла примерно через год, устроилась редактором в программу «Москва. Инструкция по применению» на федеральном телеканале.
Алибасов названивал, говорил ласково: «Я каждую минуту думаю о тебе. Ты мое солнышко. Как сделать, чтоб ты засияла ярче? Может, вернешься?» Когда он в хорошем расположении духа, это его привычная вкрадчивая манера общения с близким кругом. Той же Людмиле Сергеевне говорил: «Любимая, солнышко, сделай мне чаю, пожалуйста». Или, к примеру, как-то в моем присутствии писал СМС Алле Пугачевой — то ли поздравлял, то ли за что-то благодарил: «Дорогая, любимая, ты тоже всегда можешь на меня положиться». Это всего лишь доброе отношение в данный момент. Так что в моем случае звонки не означали, что босс проявляет ко мне личный интерес. Это я сейчас понимаю, а тогда купилась на лесть и где-то через полгода вернулась.
Второй мой уход из офиса группы случился, когда поступила в Щукинское. А наши отношения с Бари постепенно переходили из плоскости «начальник — подчиненный» в более дружеские.
Ребята стали звать на вечеринки. Помню, отмечали день рождения Славы Жеребкина в ресторане, день рождения Алибасова в яхт-клубе. Я часто их приглашала на свои тусовки, где иногда пела — у меня есть «Ола», музыкальный проект в стиле брилл-поп, Бари нравится моя песня «Свежий ветер». Часто с ребятами после тусовок приезжали к нему домой и зависали до утра.
Помню, как сидели с Алибасовым на кухне. Он мне рассказывал о своей семье, показывал черно-белые фотографии: братья, сестры, а вот родители. С такой теплотой о них говорил! И был все больше мне симпатичен — не шоумен или босс, а живой человек. Бари очень добрый на самом деле. Хоть и глубоко это скрывает, видимо, боясь показаться слабым. В общем, стала я для него совсем своей, а он стал близок мне.
Еще когда работала в «На-На», познакомил меня с сыном — Бари-младшим. Тот учился в Лондоне, потом приехал в Москву. Встречался с моделью Надей — она замечательная девушка, мы с ней подружились и даже какое-то время снимали вместе двухкомнатную квартиру на Большой Бронной. В одной комнате жила я, во второй Барик с женой: они с Надей расписались. Алибасов, конечно, имел возможность купить сыну квартиру, но не делал этого в воспитательных целях: считал, что мужчина должен научиться зарабатывать сам. Бари-младшему нравилось быть самостоятельным и независимым. Он, считаю, достиг высот в карьере — ведет бизнес-тренинги в России и за границей, стал мощным оратором и психологом.
