Самим нам доставалось от танцоров. Как-то, помню, выходим в темноте на сцену — включается свет и мы видим, что стойки микрофонов опущены до пояса или чуть ниже. Мы, все четверо, не сговариваясь упали на колени и начали петь, а иначе сорвали бы номер. В зале хохот!
В другой раз, во время исполнения нами «Эскимоса и папуаса», девчонки из балета танцевали в шубках — повернулись к нам, шубки распахнули... А лифчиков-то нет. Нарочно не надели! Мы еле допели. Весело было. Бари, конечно, очень ругал нас за эти зеленые концерты.
Не раз ездил с нами на гастроли и Барик, сын Алибасова. На наших глазах, можно сказать, рос. Любопытный, всюду лез. Мы его гоняли:
— Иди спать — мы в клуб!
А он ни в какую:
— И я с вами.
Но мы его не брали.
— А Бари вас разыгрывал?
— Такого не помню. Наоборот, ему ужасно не нравились наши шуточки. Зато мы над ним стебались от души.
Как-то во время гастролей в Америке заселились в номера гостиницы, разместившись, зашли к Бари. Он открыл голый и в мыле. Матерясь, сказал, что решил принять душ, намылился — только тут увидел, что краны есть, а ручки с горячей и холодной водой почему-то отсутствуют. Там была какая-то хитрая система подачи воды. Алибасов выглядел растерянным и раздраженным.
Мы давай ржать: «А вон краники, под раковиной!» Ушлый и матерый продюсер в бытовых вопросах наивен как ребенок — поверил, полез искать, с голой и мыльной пятой точкой. А мы все хохочем. Потом позвали горничную, она помогла решить проблему. Бари наконец удалось домыться.
— О «На-На» в девяностые ходили самые невероятные слухи! Якобы продюсер запрещал вам жениться и вообще третировал. А что на самом деле?
— Бари действительно строгий, кому-то казался деспотичным. Мне доставалось от него особенно часто, в основном за медлительность. Даем автографы, фотографируемся — заканчиваю всегда последним: пока каждому распишусь и делаю это небыстро. Это Политов у нас живчик и мотор, а я другой. Концерт заканчивался, все «нанайцы» убегают за кулисы — а я все еще торчу на сцене. Бари потом орал мне: «Ты тормозяра!» Ну да, я вот такой.
Бари, конечно, строгий и жесткий режиссер и часто не сдерживает свои эмоции. Иногда нам удавалось его смягчить. Но однажды так достал своим ором, что мы все четверо сказали ему: «Знаешь что — еще будешь орать на нас, мы встанем и уйдем!» Репетиция продолжалась уже без его мата и ора.
Позже Бари говорил, что подумал с восхищением о нас — какие все-таки молодцы ребята, сохранить самоуважение для них важнее, чем сохранить работу. Умеют за себя постоять и друг за друга горой!
Что же касается запретов в коллективе, они действительно имели место. Например на алкоголь: перед репетицией и концертом чтобы ни грамма. Никаких ночных гуляний с девочками, потому что не выспавшийся артист — не артист. Орал, если опаздывали. Наказывал рублем: вычитал из гонораров, и суммы были немаленькими. Но на женитьбу запретов не было. Запрещалось рассказывать, что ты женат. Это совсем другое.
