— Я не отношусь к той категории творческих людей, которые в своих интервью на телевизионные камеры «скромно» и кокетливо заявляют, мол, для них награда не главное. Как это не главное? Вранье. Тебе эту награду не подарили, не выдали по разнарядке, ты ее заслужил своими потом и кровью. Потому я горжусь и своими званиями, и орденами, и, конечно, Государственными премиями. Помню, мы шли в Кремль с Роланом Пети и Илзе Лиепой, чтобы получить госпремию за балет «Пиковая дама», который Ролан блистательно поставил в Большом театре. Пети — всемирно признанный балетный гений, весь светился от гордости. Никому, кроме Пети, из зарубежных балетмейстеров госпремию ни до него, ни после никогда не присуждали. Я ему тогда сказал: «Видите, Ролан, когда ваш Наполеон вошел в Москву, тут все горело, а вы входите в Кремль в лучах солнца и вас ждет сам президент!»
— Вы очень интересно рассказываете о своих встречах с великими модельерами Вивьен Вествуд и Юбером де Живанши, как это случилось?
— Моя встреча с Вествуд была в каком-то смысле трагикомична. Во время гастролей в Лондоне в 1995 году меня и нескольких солистов ГАБТа пригласили участвовать в модном показе. Я ни о какой Вествуд даже не слышал. Перед показом меня попросили зайти, померить одежду, висевшую на вешалках. И когда я в эти умопомрачительные наряды облачился, включая обувь на каблуке сантиметров в двенадцать, одевальщицы переполошились. Прибежала откуда-то дама: рыжая, немолодая, но очень энергичная. Все охала и ахала. Потом вечером, на приеме после показа меня с Вивьен познакомили. Она тут же выдала: «Молодой человек! Зачем вам ваш балет? С вашей внешностью, вашими пропорциями вы могли бы на подиуме зарабатывать миллионы!» Я послушал ее и подумал про себя — ненормальная! Какой подиум? У меня Большой театр с его колоннами, репертуар и комната в коммунальной квартире! Как я могу все это бросить?! Я даже не догадался у Вествуд телефон попросить, так, на всякий случай.
А с Живанши я познакомился, когда Владимир Викторович Васильев пригласил Юбера сделать костюмы для его редакции «Жизели» в Большом театре. Живанши, побывав на репетициях, выбрал меня среди других исполнителей партии Альберта, вызвал в мастерские и собственноручно снял с меня мерки для костюма. Однажды я спросил его про Одри Хепберн, знал, что они очень дружили. Юбер сказал, что она обожала балет и, если бы была жива, обязательно бы прилетела в Москву на премьеру. А потом добавил: «И вы стали бы ее кумиром». Да, так и сказал. Костюмы, сшитые для меня по эскизам Живанши, — это настоящие произведения искусства. Один их них я передал в коллекцию Петербургского театрального музея. Такие вещи не должны храниться в домашних шкафах.
