— Как после раскола развивались отношения между «Самоцветами» и «Пламенем»?
— Название «Самоцветы» я позже зарегистрировал на себя. А «Пламя» после смерти художественного руководителя Сергея Березина приватизировала некая хитрая барышня, набрала людей, и те выступают как ансамбль «Пламя». Дама приходит на телевидение и рассказывает, как они были на Кубе, в Афганистане... Артисты из оригинального «Пламени» обратились к общественности: что делать?
Мне было бы неэтично комментировать ситуацию, тем более участвовать в разборках. Но меня задевает, когда эта женщина говорит, что ее коллектив якобы первые исполнители песни «У деревни Крюково». Что за фантазии? На самом деле это Юрий Маликов договорился с композитором Марком Фрадкиным и поэтом Сергеем Островым — они отдали песню «Самоцветам», с ней в 1974-м мы стали лауреатами V Всесоюзного конкурса артистов эстрады. Вы талантливые люди — ну так создавайте свое! Зачем чужое присваиваете?!
Что я могу с этим поделать? Разве что улыбнуться и жить дальше.
По-настоящему я переживал в начале девяностых. Даже сейчас когда вспоминаю те времена, портится настроение и душа леденеет. Людям стало совсем не до музыки, вообще вся духовная жизнь в одночасье вдруг подменилась всеобъемлющим стремлением заработать! Казалось, «Самоцветы» и наши песни — душевные, искренние — больше никому не нужны. Молодежь пошла за Виктором Цоем, «Машиной времени», «Аквариумом», «Арией»... На другом полюсе — «Ласковый май», «Мираж», «НА-НА», другие молодые исполнители: Володя Пресняков-младший, Женя Белоусов, Дмитрий Маликов... В восемнадцать лет сын стал популярным исполнителем. Толпы поклонниц! Но он всегда очень достойно себя вел, никаких скандальных историй с ним не приключалось, да и сейчас не водится.
Но в первую очередь сын, конечно, не певец, а музыкант. Каждое утро по два часа сидит за роялем — занимается. Что бы ни происходило. Исключение — только отпуск. У них компания сугубо мужская, человек восемь-десять. Из известных людей только Дима и Валера Сюткин. Остальные — представители непубличных профессий. Раз в год ребята улетают на неделю в Португалию или Норвегию, куда-то еще. В Африке даже были. Жены отпускают — отдыхайте, наслаждайтесь...
Ну а я в начале девяностых впал в депрессию. Жуткое, надо заметить, состояние. Сказал Люсе, которая все эти годы делила со мной страдания и тревоги: «Свой долг я выполнил — дом построил, дерево посадил, вырастил не только сына, но и дочь. Ухожу в пенсионеры!» Распустив «Самоцветы», занялся домом и дачей. В свободное время гонял мяч в составе любительской команды артистов «Старко». Футбол нравится с детства, теперь же он стал еще и возможностью отвлечься от грустных мыслей.
Двенадцатого июня 1995 года «Старко» играла в Саратове. После окончания матча зрители не расходились. Кто-то из организаторов предложил: «Давайте включим песни «Самоцветов», Юрий Федорович, вы не против?»
Диск я захватил с собой. Поставили. И вдруг совершенно неожиданно весь стадион подхватил: «Мой адрес — не дом и не улица, мой адрес — Советский Союз...» Меня трудно заподозрить в сентиментальности, но тут покатились слезы. Вот ведь парадокс — Советского Союза уже нет, а песня живет. До этого мне и в голову не могло прийти, что ансамбль может возродиться, но видя реакцию трибун, подумал: «А вдруг снова станем востребованными?» Через какое-то время той же дружной командой «Старко» играли в немецком Дюссельдорфе. В финале теперь уже запланированно включил «Мой адрес — Советский Союз». И зал подхватил! В памяти всплыла строчка из другой нашей песни: «Вся жизнь впереди — надейся и жди!»
