Судьбоносной считаю встречу с композитором Фрадкиным, который предложил песню на стихи Михаила Пляцковского «Увезу тебя я в тундру». Невероятно щедрое предложение! Ведь «Тундру» Марк Григорьевич планировал подарить Краснознаменному ансамблю имени Александрова — а отдал мне, руководителю никому не известного коллектива. Благодаря этой песне родилось наше имя — «Самоцветы». Однажды на репетиции, исполнив строчку «Сколько хочешь самоцветов мы с тобою соберем...» — все ребята вдруг замолчали и посмотрели друг на друга. До этого много месяцев перебирали разные названия, но ни одно не нравилось. Даже конкурс объявили среди зрителей. А тут поняли: вот оно!
Через много лет нашу «Увезу тебя я в тундру» позаимствовал для «НА-НА» давний друг Бари Алибасов, который когда-то мечтал нас всех перестрелять...
После «Тундры» появились песни про БАМ, «У деревни Крюково», «Мой адрес — Советский Союз», многие другие... Вот удивительно — семидесятые и восьмидесятые называют эпохой застоя, а творческая энергия тогда била через край. Сейчас, к сожалению, запоминающихся песен мало...
По сей день часто спрашивают: «Мой адрес — Советский Союз» написана по партийному заказу?» Уверен, что формальная, «на заказ» песня быстро исчезла бы и из нашего репертуара, и из памяти людей. Даже сейчас, когда и Советский Союз, и БАМ, и многое другое стали лишь щемящим воспоминанием, люди подходят после концертов и говорят: «Знаете, в семнадцать я пел ваши песни про БАМ. Мы жили этим!» Ну а мне все до одной из репертуара «Самоцветов» необыкновенно дороги — своей искренностью, трепетностью.
В первой половине семидесятых мы уже вовсю выступали на телевидении, куда допускали очень и очень немногих. Пожалуй, только «Песняров» и нас. Даже «Веселым ребятам» довольно долго вход на голубой экран был заказан. А ведь их любили зрители, «Люди встречаются, люди влюбляются, женятся», «Алешкина любовь» пользовались большим успехом. Но как говорил председатель Гостелерадио товарищ Лапин: нет у них, дескать, эмоционально-гражданской позиции.
Молодых композиторов — Славу Добрынина, Юру Антонова — на радио и телевидение пускали, но редко. Хотя на их концерты народ ломился. Лишь когда в репертуаре Антонова помимо лирических песен появилась «Наша магистраль» про железную дорогу, он стал на телевидении более желанным гостем.
— Вы упомянули о Сергее Лапине. А с кем еще из высокого партийного руководства приходилось сталкиваться?
— В 1973-м выступали перед строителями, уезжавшими на БАМ. Были не мы одни — много исполнителей. На торжественном мероприятии отметился сам Леонид Ильич Брежнев. Зашел в рубашечке, в скромном сером свитерочке. С каждым из артистов поздоровался за руку, заботливо спросил: «Вас покормили?» Я встречался со многими представителями власти — но, насколько помню, никто из них не интересовался, сыт ли я.
В 1974 году, накануне отъезда ансамбля на двухные гастроли на Кубу, пригласила Екатерина Алексеевна Фурцева. Когда я вошел в кабинет, министр культуры встала из-за стола, шагнула навстречу, и вдруг ее качнуло, да так, что она чуть не упала. Фурцева опустилась в кресло, предложив и мне присесть, попросила передать письмо послу и от ее имени произнести со сцены приветственные слова кубинскому народу. На следующий день «Самоцветы» отправились на гастроли. На Кубе по радио услышали: умерла министр культуры СССР Екатерина Фурцева. Подумал еще, что, наверное, я оказался одним из последних, кто видел ее живой. Моя фамилия в журнале посетителей министра стояла в конце списка.
