Первые несколько песен для Вали подобрал Юрий Саульский, затем в ее репертуаре появился целый цикл на музыку Ильи Катаева, следом на Толкунову обратил внимание Владимир Мигуля, искавший молодую исполнительницу. Валя пела флейтовым голосом, идеально чисто, и как медиум воздействовала на публику. Поэтому когда Мигуля с поэтом Виктором Гином сочинили песню «Поговори со мною, мама», у них не было сомнений, кому ее отдать. Очень быстро Толкунова стала любимицей всех домохозяек, матерей-одиночек и вдов, которых в стране было предостаточно. Валентина начала активно гастролировать. Помню, приехали в Харьков, возле гостиницы нас встречала толпа женщин, и все с подарками — кто чем богат. Когда привезли на конфетную фабрику, производство остановилось — все работницы сбежались «на Толкунову» и слушали ее со слезами на глазах.
Мы работали вместе три года — с 1972-го по 1974-й. Как-то Валя говорит:
— Мне нужна песня для Нового года.
Отвечаю:
— Есть одна подходящая, ее любил и часто пел мой папа (правда, когда выпивал, но я об этом умолчал) — «Мы на лодочке катались».
А песня, между прочим, не исполнялась с революции, поскольку по одной из версий автор ее К. Р. — великий князь Константин Романов. Я нашел слова, сделал аранжировку. В оригинале есть такие строчки: «Где мы с миленьким встречались, / Там помятая трава, / Где мы с милым расставались, / Там посохли дерева». Толкунова застеснялась:
— Не могу это петь. Помятая трава, это значит...
Я возражаю:
— И что? Ну, занимались люди любовью на траве — что плохого?
Так и не уговорил, спела «там зеленая трава». Песня, между прочим, стала Валиным хитом.
Иосиф Кобзон
С Кобзоном я был знаком со времен его студенчества. Приходил к нему в «Гнесинку». Ося прославился рано — после выступления на радио. Была такая джазовая пьеса Аркадия Островского «Вьюга смешала...». До этого Кобзон выступал в дуэте с Виктором Кохно, а после «Вьюги...» на него обратили внимание как на солиста. Островский предложил ему целый цикл, начиная с «А у нас во дворе» — песни, которая принесла молодому исполнителю народную известность. В 1960-м мы стали вместе ездить на гастроли.
Иосиф обладал ярко выраженными лидерскими качествами и сразу объединял вокруг себя людей. Человеком он был щедрым — в ресторане всегда платил за стол. Но если ты проигрывал ему в преферанс, например два рубля тридцать четыре копейки, то будь добр — карточный долг отдай. За своих музыкантов всегда стоял горой. Однажды приехали в Красноярск, администратор гостиницы говорит:
— Вы, Иосиф Давыдович, заселяйтесь, а ребята пока пусть сложат вещи в одну комнату и там приведут себя в порядок. Потом поедете на концерт, а вечером всех разместим по номерам.
Иосиф отвечает:
— Ничего подобного! Вот сяду рядом с вами и буду ждать, пока не подготовят номера для коллектива.
И только когда всех устроили, отправился на выступление.
В тот период мы работали как бешеные, на гастролях давали по четыре-пять концертов в день. Когда возвращались, коллективу полагались выходные. Только не мне. Я ездил аккомпанировать Иосифу на шефские концерты. Они проходили в больницах, воинских частях, институтах, даже в тюрьмах. И после каждого выступления к Кобзону подходили люди со своими проблемами. Он каждую просьбу тщательно заносил в огромные списки. Договаривался о госпитализации или помощи с лекарствами. Из тюрем вытаскивал людей. Если же вызволить не получалось, договаривался, чтобы какого-нибудь мальчика, угодившего за решетку по глупости, перевели из Сибири поближе к дому. Кобзон часто выступал на телефонных узлах, благодаря чему у многих наших коллег и знакомых появились домашние телефоны — тогда с их установкой были большие проблемы, в очереди приходилось годами стоять.
Выступаем как-то в программе Театра массовых представлений на стадионе. Выходит певица Эльмира Уразбаева, и тут вскакивает солдатик-узбек, снимает с руки часы с самодельным наборным ремешком и дарит ей. Конферансье одобрительно восклицает: «Вот какой поступок — солдат самое ценное отдал землячке!» Затем появляется Русланова — поднимается женщина и накидывает Лидии Андреевне на плечи шерстяной платок. Ведущий комментирует в микрофон: «Вот она, народная любовь!» Следующий артист тоже получил какой-то подарок. А потом выходим мы с Кобзоном и конферансье замечает: «Ну, Иосиф, держись, сейчас евреи мебель понесут!»
