Глядя на афишу нашего театра, каждый раз думаю: «Как же много Петр успел! Даже за последние годы, когда уже очень болел...» Актеры и не догадывались, как ему бывало плохо. Он и при мне, когда уже почти не вставал с постели, старался держаться бодрячком — шутил, строил планы. Это требовало сил, и видя, что Петя устал, я уходила в другую комнату.
Бывали дни, когда приходилось несколько раз вызывать скорую. Однажды после ухода очередной бригады врачей Петя сказал: «Ты столько раз меня спасала. Наверное, я уже надоел тебе со своими болезнями».
Думаю, что прежде всего Петр спасал себя сам. Последние годы он был очень болен, и врачи говорили мне, что я каждую минуту должна быть готовой к самому худшему. Что только огромная жизненная сила Петра удерживает его здесь...
Эту историю я никогда не рассказывала Фоменко (муж опять наверняка высмеял бы меня за склонность к мистицизму), да и вообще поделилась ею только с двумя очень близкими подругами: Инной Ульяновой и Машей Пантелеевой — обеих, к сожалению, уже нет в живых.
Вскоре после нашего знакомства с Петей Ульянова была у меня в гостях и мы целый вечер обсуждали животрепещущую тему: муж-режиссер и жена-актриса. В какой-то момент Инна ушла на кухню, а я вдруг задремала. И вижу то ли во сне, то ли наяву, как мне на руки садится белый голубь с хохолком. Открывает клюв, силится что-то сказать, человеческая речь дается ему очень трудно, но я наконец разбираю слова: «Придет время, и ты будешь у цели!» Взмахнув крыльями, птица улетает, оставив меня в неведении: было это на самом деле или привиделось?
Поначалу истолковала предсказание так, что при муже-режиссере меня ждет блестящая актерская карьера, а со временем поняла: мне уготована совсем другая стезя. И недаром весть о ней принес белый голубь, божья птица.
Свидетелями другого удивительного явления не раз становились друзья Пети и его «дети»-актеры. Дважды в год — в день рождения Фоменко и в день его памяти — мы большой компанией приезжаем на Ваганьковское. И видим, как на могилу слетаются бабочки. Каждый раз разные, и только одна — большая, с черно-малиновым окрасом — появляется непременно. Все ее ждут и кричат друг другу: «Вот она! Прилетела!»
Петя оставил мне бесценное наследство — театр, друзей. Самую трогательную заботу получаю от Люды Максаковой, которая к каждому празднику присылает корзинку со всякими вкусностями, постоянно справляется о моем самочувствии и рассказывает, как ей не хватает Фоменко: «Сижу под вашей с Петей фотографией, пью чай. И вдруг он ко мне приходит — мы разговариваем, смеемся. Нет, Маичка, жить без него невозможно! Без него все кончено!»
Для безгранично преданной театру, совершенно сумасшедшей актрисы Людмилы Максаковой уход Петра Наумовича действительно стал огромной потерей. Она работала с Эймунтасом Някрошюсом, Рубеном Симоновым, Романом Виктюком, но своим режиссером считала и считает Фоменко.
Вот только в том, что «все кончено», я с Людой не согласна. Во всяком случае — в отношении себя. У меня на этом свете еще много дел — постараться убедить театр восстановить спектакли «Три сестры» и «Мертвые души», перенести на большую сцену «Сказку Арденнского леса», где каждая роль, каждый актер — как бриллиант. А еще — попытаться постичь тайну под названием «Петр Фоменко»...
