Хотя решение Виля вступить со мной в брак и было принято в штыки, мы тем не менее начали строить совместные планы. Липатов купил квартиру в писательском кооперативе на улице Усиевича, обставил ее венгерской мебелью, оклеил стены не обоями, а тканью, которую помогала выбирать дочь. Сначала собирался жить там со мной, позже решил прописать Татьяну. Стал подыскивать дачу, где мы могли бы поселиться. А как-то вдруг неожиданно заявил, что готов разделить все свои деньги на три равные части: себе, матери и дочери. При его патологической бережливости такое решение было большой жертвой и, конечно, сильным стрессом, которому я не придала значения. А зря!
Однажды вернулась в Переделкино и застала в номере шумную компанию. Вообще, друзей у него было немного. В их числе — Гера из Министерства внутренних дел, курировавший отношения Липатова с этим ведомством после работы над «Деревенским детективом», и один неприветливый тип, с которым Виль лежал в больнице, где проходил курс детокса. В комнате я обнаружила их и еще пару незнакомых женщин. На письменном столе — бутылки и странный предмет. Виль пояснил: приобрел у «неприветливого» аудиокомбайн за три тысячи рублей (это была половина стоимости «жигулей»), и теперь они обмывают покупку. Оправдываясь, сказал, что только пригубил вина. Мол, решил проверить, сможет ли не напиться после долгого воздержания. Действительно, в тот вечер он ограничился половиной стакана.
На другой день гулянка продолжилась. На ужине Липатов заказал в буфете несколько бутылок вина, щедро угощал наших соседей по столу. Потом вызвал водителя, для начала поехали в Дом актера, потом всю ночь переезжали из ресторана в ресторан. Под утро вернулись. Виль заснул, а утром ему стало плохо. Когда он немного пришел в себя, я уехала на работу в Москву.
