Какое-то время еще оставалась рядом, никогда не упрекала его, что он ничем не занимается, не приносит домой денег. Но вечно так продолжаться не могло. Однажды ясно осознала: у нас нет будущего, он не хочет или уже не может бороться с болезнью. Как дальше жить, я себе просто не представляла.
А тут еще тяжело заболела моя мама, потребовались деньги на операцию, дорогостоящие лекарства. Поняла: надо зарабатывать, других вариантов нет. Самочувствие скверное во всех смыслах — физическом, душевном, моральном. Но взяла себя в руки, на мои плечи, так мне казалось, легла ответственность за семью, наше благополучие. Меня стали утверждать на роли в кино, и совсем не благодаря Васе, как некоторые считают. Проходила пробы на общих основаниях, выкладывалась по полной, получала работу. Вкалывала, как все снимающиеся актеры, по двенадцать часов в день. Уставала страшно, но другого выхода не видела. Вася переживал, что меня постоянно нет дома.
Однажды прилетела после тяжелых съемок и застала привычную картину — Вася лежал на кровати, уставившись в потолок. В голове оформилась мысль: с этим пора заканчивать. Сказала: «Я не знаю, что делать, ты не хочешь помогать ни мне, ни себе сражаться с болезнью. Прости, у меня больше нет сил. Все, Вась, уезжай».
Легко ли было произнести те слова? Очень тяжело! Если кто-то уверен, что я вычеркнула Степанова из жизни, он сильно ошибается. Он был моим первым мужчиной, моей любовью. После того как мы расстались, я два года никого к себе не подпускала. Где-то прозвучит его имя, мелькнет лицо — в сердце вонзается острый нож. Начинаются слезы, истерики. Не могла спокойно ни видеть его, ни слышать. Сегодня Васины родственники с необыкновенной легкостью бросают обвинения, что это я довела их сына до нервного срыва, виновата в его бедах. Даже если допустить, что это так, хочу спросить: а где в тот момент были они? Почему не пришли на помощь?
Со Степановым мы расстались шесть лет назад. Я не давала никаких комментариев журналистам, не ходила на ток-шоу. Рассказала нашу историю только «Коллекции Каравана историй», но очень многое тогда опустила. Все это время мне звонили редакторы Бориса Корчевникова, им я тоже отказывала, не хотела выносить все подробности на люди. И вот очередной звонок:
