Я оказалась в одиночестве против оголтелой, набросившейся с абсурдными обвинениями своры. Полилась грязь, на которую я не отвечала, не произнесла ни одного плохого слова. Не стала уподобляться этим людям. За меня вступились зрители в студии. Но после передачи началась истерика, я накричала на водителя такси, выскочила из машины посреди Садового кольца. Шла по улице и, не обращая внимания на окружающих, рыдала. Мой учитель Владимир Петрович Поглазов не советовал строить карьеру на скандалах и публичном выяснении отношений, считал это дешевой популярностью, пошлостью, в которой не пристало участвовать серьезным актерам. Я не была к такому готова. Стало обидно, что мою любовь бессовестные люди просто изваляли в грязи. Но и после этого Васина мать не угомонилась, продолжила ходить по разным ток-шоу.
Я не держу зла на Васю, что бы он ни пел обо мне под мамину дудку. А теперь он делает это и по наущению брата, который уволился из ресторана и стал Васиным директором. С чего вдруг такая душевная щедрость? На моей памяти он не проявлял к нему ни малейшего интереса. Может, в детстве они и были неразлучны, но когда мы жили вместе, ни разу не пришел, не спросил, не поинтересовался: ребята, как у вас дела? Есть что поесть? Да и Васина мама особо не волновалась, на что живут два студента. Все свое свободное время Людмила проводила в Орловской области, на даче. Она тоже работала в ресторане — кассиром. Мы иной раз заходили к ней после занятий. Мужчины — существа забывчивые, это я напоминала Васе, что надо поздравить маму с днем рождения или Восьмым марта, мы вместе покупали ей цветы, выбирали подарки. Мне нравится делать людям приятное. Относилась к ней как ко второй матери, любила ее. Как иначе? Она же мама любимого человека. Мы приходили в гости, вместе что-то обсуждали, пили чай. А когда с Васей случилось несчастье, боролись за него. Никакой ненависти со стороны Людмилы не замечала. Что же произошло? Почему я так резко стала плохой? Из-за того, что не смогла больше жить с ее сыном? Так это и для меня оказалось непростым решением. Это было и моей трагедией тоже. Но я же не обвиняла ни Васю, ни его родителей в том, что их сын болен. Просто жить с ним стало невозможно.
