— Да, у меня парик, — сказала невозмутимо Лидия Николаевна, — хотите сниму? — и эффектным движением сдернула его! — Знаете, что я сейчас сделала? — продолжила игриво, без тени смущения. — Показала вам стриптиз! Неужто после этого не утвердите?!
— Конечно, роль ваша! — ответил режиссер.
— Тогда мы это сейчас отметим коньячком, — обрадовалась Лидия Николаевна.
Через четыре года, после своего девяностолетия, она снялась в продолжении — «Наследницы 2».
На кухне у Смирновой часто собирались соседки по высотке Марина Ладынина и Клара Лучко. Иногда к их трио имел честь присоединиться и я. Обычно оживленный диалог вели Лидия Николаевна и Клара Степановна, Марина Алексеевна больше слушала. Наверное, ее можно назвать интровертом — полной противоположностью Смирновой.
Ладынина была бесконечно сомневающимся человеком. Лидия Николаевна над ней по этому поводу подтрунивала: мол, Марина Алексеевна может поменять мнение в течение пары минут. К примеру садимся за стол.
— Марина, горячее будешь?
— Нет, спасибо, — но как только все с аппетитом приступали к трапезе, тут же жалела о своем отказе: — Ой, а может, мне все же немножко попробовать?
Эта черта — бесконечные сомнения — очень мешала Ладыниной в жизни, как мне кажется. А уж как осложняла работу с ней, я испытал на собственном опыте: Марина Алексеевна бывала и на «Киношоке», и на «Созвездии». В 1997 году я «выводил» ее на «Нику»: Ладынину наградили призом «За честь и достоинство» и меня попросили ее сопроводить. Мы долго готовились, но до последнего момента я не знал, поедет она на церемонию или останется дома. Слава богу, все состоялось.
В 2001 году решили отметить шестидесятилетие фильма «Свинарка и пастух». С Зельдиным проблем не возникло, он был еще «молодым» — всего восемьдесят шесть, а вот Ладыниной уже девяносто три исполнилось... С Владимиром Михайловичем и Александром Афанасьевым, многолетним музыкальным руководителем Театра киноактера, приехали к Марине Алексеевне репетировать — уже была назначена дата вечера. Афанасьев сидел за роялем, а Владимир Михайлович дуэтом с хозяйкой дома раз за разом пропевали: «И в какой стороне я ни буду...»*, на моих глазах превращаясь в юных Глашу и Мусаиба.
