В 2007 году наш папа Леня снял свою последнюю сказку — «Дюймовочку». Героиню сыграла дочь актрисы Ольги Кабо. Картина компьютеризированная, в духе нового времени — так пожелали спонсоры. На премьере Леонид Алексеевич себя пригвоздил: «Это не мой фильм». В 2010-м папы Лени не стало. А фильмы его живут, их смотрит и пересматривает уже третье поколение. Меня как Мальвину беспрестанно приглашают на детские кинофестивали, в киношколы. Часто узнают в транспорте, в магазинах, на улице. Каждый раз благодарят и сетуют, что сейчас такие картины не снимают. Спасибо зрителям за нескончаемое внимание. Но хотелось бы, чтобы не забывали и того, кто сотворил эту киносказку.
Ролан Быков ушел еще раньше, в 1998 году. Тоже сгорел на работе. Вот у него, казалось бы, были и пробивной талант, и власть, и безусловная гениальность. Собственная телестудия, штат редакторов. Нам давали делать сюжеты. Я снимала, в частности, передачи об истории театра марионеток, про газету «Пионерская правда», о шоу Славы Полунина и театре Терезы Дуровой... Но в эфир они не выходили. Все попадало «в стол». Через годик-другой, говорили, покажем. И не показывали. Почему? Нет ответа. Даже Быкову не удалось отвоевать себе место под солнцем в те непростые времена. Мне кажется, можно не одну диссертацию написать на эту тему: куда пропало детское кино, где закончилась золотая эра «прекрасного далека» и началась эпоха какого-то безвременья в кинематографе.
Быков, в отличие от Нечаева, не казался добрым волшебником. Наоборот, он был полной его противоположностью. Если в ранних режиссерских работах — «Семь нянек», «Айболит 66», «Автомобиль, скрипка и собака Клякса», «Внимание, черепаха!» — еще прослеживается некоторый романтизм шестидесятников, то к восьмидесятым он превратился в абсолютного реалиста-скептика. Беспрестанно курил. Взгляд тяжелый. Говорил, что детство — не милая сказка, оно полно трагизма. Вспомните фильм «Чучело»: Ролан Антонович так видел жизнь, считал, что слабый всегда становится жертвой.
Но для меня годы работы у него были счастливым временем. В фонде я встретила Аркадия, который трудился в студии компьютерной графики. Мне двадцать пять, он на четыре года моложе. До этого у меня случились два романа, оба неудачные. Вообще, я влюбчивая натура, увлекалась так, что теряла сон и аппетит. Давали о себе знать папины гены — его дед был цыганом, хоть и оседлым, но, говорили, коней крал. И во мне бушевали страсти невиданной силы, только внутри, не выплескиваясь наружу.
