И вот когда в очередной раз находилась в одиночном плавании, вдруг юноша-компьютерщик дарит мне букет роз. Потом на каком-то празднике приглашает на танец. В следующий раз вручает коробку конфет — так мило. Приятный, неглупый, из хорошей московской семьи. Стали встречаться, познакомила его с родителями. Когда Аркадий ушел, папа с мамой сказали почти в один голос: «Таня, это не твой мужчина!» Будто знали наперед.
Да я, признаться, и сама что-то чувствовала. Наверное, наши отношения сошли бы на нет, но тут внезапно умер папа. Трагедия случилась в Екатеринбурге, он уехал туда в командировку на несколько дней... Собираюсь уходить на работу — вдруг звонок в дверь. На пороге его коллега: «Танечка, мужайтесь — Анатолия Ивановича больше нет».
Папа не дожил год до шестидесятилетия. Перенес три обширных инфаркта, одну клиническую смерть. И у Быкова, и у отца было слабое сердце. Они из одного поколения, чье детство пришлось на войну. К тому же оба очень много курили с ранней юности — глушили сигаретами переживания. Плюс работа на износ, халтурить не привыкли. Папа был человеком кристальной честности. К нему бесконечно приходили с просьбами: то квартиры нет, то кого-то на работу устроить, то фильм пробить. Он помогал всем, но себе и своей семье ничего не взял. Ездил на «Запорожце», имел старенький дом во Внуково — там до сих пор живет мама.
Его многие любили. А уж как я обожала! И вот папы не стало. Не успела оправиться от удара — умирает Быков. Из фонда я ушла в журнал. Писала статьи, освоила верстку — жить-то надо!
Аркадий все это время находился рядом, поддерживал, за что я ему очень благодарна. Прожив вместе два года, мы поженились. Через год появилась Анютка. Она родилась в сентябрьскую грозу, небо буквально разрывалось от грома и молний. Малышка выглядела удивленно-восторженной, даже ручки вздымала так, что казалось, сейчас зааплодирует. Смотрю на нее, а врач говорит: «Вы только, умоляю, не плачьте». Видимо, молодые мамочки часто рыдают от избытка эмоций. А я, наоборот, в кои-то веки плакать совсем не собиралась! Вдруг поняла, осознала счастье, что больше не одинока и никогда не буду — потому что есть эта девочка, мое продолжение.
Вот только сохранить семью нам с ее папой не удалось... Помню, Анютка уже спит, а Аркадия все нет, хотя давно собирался вернуться. Появляется за полночь, сообщает, что засиделись с друзьями, выпили: «Ну а что тут такого, я же должен отдыхать!» Так повторялось не раз, не два. Он не был дебоширом или семейным деспотом, но понесло налево. Я терпела, прощала, ждала, плакала в подушку. Странно, непривычно — мои родители жили душа в душу, меня обожали, а тут такое равнодушие ко мне и дочке. Не подойдет, не поцелует, лишь обронит коротко: «Я спать!»
