— Давайте к нему зайдем, поздравим с праздником, — обрадовалась я.
Взяли бутылку шампанского, позвонили в дверь. Хозяин был дома. Я впервые оказалась в гостях у Леонида Алексеевича. Маленькая квартирка, небогато обставленная. Жил один, с женой разошелся. Включен телевизор, елочка стоит. На ней висит медалька.
«Вот, Танечка, дали — за заслуги перед детским кинематографом. Это все, что я заработал. Куда ее деть — разве что вместо новогоднего украшения использовать», — с грустью произнес Нечаев. Он сильно изменился, уже не папа Леня с озорными глазами. Нет, внешне оставался почти прежним. Напоминал Чехова: в моем представлении Антон Павлович выглядел именно так — с бородкой клинышком, исконный интеллигент. Подмечает все, что происходит вокруг, но что он может сделать? Только руками развести: «Господа, так же нельзя».
Друзья ушли праздновать, а мы с Леонидом Алексеевичем еще долго беседовали. Я рассказывала о своей жизни, он — о своей, полной драм. Мои переживания из-за того, что ровесники не хотели дружить с Мальвиной, казались ерундой на фоне его одиночества. Папе Лене было гораздо тяжелее. Я и сама слышала, на мероприятиях некоторые в открытую говорили: «Да что там этот Нечаев, два фильма удачных — «Буратино» и «Красная Шапочка», а дальше провал за провалом, так себе кинцо». Его картины, снятые в восьмидесятые — «Проданный смех», «Сказка о Звездном мальчике», «Рыжий, честный, влюбленный», «Не покидай», — почему-то не оценили. Хотя мне, например, они очень нравятся.
В девяностые Нечаев почти не работал: «Надо искать спонсоров, выбивать деньги, а я не умею». Мой любимый папа Ленечка потерянно разводил руками: «Ну снял я все эти фильмы. Кому они нужны? Даже если и нужны — мне-то что с того? Ни денег, ни славы. Пропал детский кинематограф». Трагедия художника, когда он не вписывается в свое время. Страшно ощущать свою ненужность, вакуум вокруг, но еще страшнее чувствовать внутреннюю опустошенность. Невостребованность, как и необходимость пробиваться, убивает в человеке творца.
Нечаев не озлобился, лишь с тоской констатировал: «Сними я эти два успешных фильма в Голливуде, всего только два, озолотился бы. Жил бы припеваючи, воспитывал детей и внуков, почивал на лаврах». Знаю, позже он получил новую квартиру, трехкомнатную — по распоряжению Юрия Лужкова. Но дело ведь не в квадратных метрах. Творческий человек должен быть востребован, только тогда он счастлив. А в кинематографе образовалась яма, и фильмы Нечаева оказались не нужны. Выпивать стал. Это не вина его — беда.
