Французское вино папа потреблял абсолютно русским способом. Он не был запойным, но и меры не знал. Курил тоже слишком много. Помню, как подростком возила ему из России кубинские сигары. Они во всем мире стоили дорого, а в Советском Союзе, верном друге Фиделя Кастро, не стоили почти ничего. Курил папа сигары, как граф или американский промышленник, — макая кончик в виски. По сути, странное ведь состояние — быть посередине…
Дедушка, папин отец, в день моего рождения выбросился из окна той самой квартиры, которую бабушка когда-то «получила» через косыгинскую супругу. Мне исполнилось 10 лет, поэтому данная информация долго от меня скрывалась. В последние годы дед был сильно разочарован жизнью, считал возвращение в Россию ошибкой, тяжело воспринимал возраст и старческое бессилие. Думаю, все сошлось, как говорят, одно к одному. Забегая вперед, скажу, что бабушку папа вскоре забрал из России, опасаясь второй трагедии, и она пережила мужа на десять лет.
А папа по возвращении во Францию снова смог стать востребованным. Работал в «Ковент-Гарден» с Тарковским, в «Ла Скала» с Кончаловским, много рисовал для серьезных театральных проектов зарубежных режиссеров. Франсуаза устраивала выставки его работ. Когда мне исполнилось тринадцать, мама отправила меня к отцу в Париж. Незабываемая вышла поездка!
В детстве я была толстой девочкой, да что уж там, настоящим бомбовозом! А перед первой поездкой решила худеть — не появишься же в городе любви жиртрестом! За полгода сбросила 25 килограмм. Завила волосы… То, что моя жизнь кардинально изменилась, стало понятно уже в аэропорту — молодые люди сворачивали шеи. Конечно, нравилось мне это невероятно! С папой мы не виделись пять лет, и он, желая сделать мне приятное, повел в модный вьетнамо-мандаринский ресторан. Кухня там была настолько сложносочиненной, что особого гастрономического интереса у подростка не вызывала. «Пап, я хочу в Макдоналдс», — попросила я. Конечно, отец-эстет был шокирован, но повел — не откажешь же. А я ведь еще и худела перед поездкой… В общем, на глазах изумленного родителя прошлась по гамбургерам очень основательно.
Потом мы еще несколько раз заходили в модный вьетнамский ресторан, и папа там познакомил меня с Софи Марсо и ее мужем поляком Анджеем Жулавски, отец работал с ним на картине «Борис Годунов». Софи показалась мне сказочной красавицей, я думала, таких и не бывает по-настоящему.
