Папа родился 18 ноября 1936 года в Париже. Тут-то и кроется наша первая семейная тайна. Его настоящего отца звали Лев Николаевич Бирюков, то есть вся наша линия — по сути, Бирюковы, а никакие не Двигубские.
Бабушка моя, Галина Олеговна, женщина исключительной твердости характера и воли, состояла в браке с Двигубским, воспитывала с ним пятерых детей и однажды стала свидетельницей самого пошлого адюльтера. История не сохранила имени той женщины, непонятно, то ли она была француженкой, то ли белой эмигранткой… Бабушка выгнала Двигубского, но развода так и не дала... Думаю, что из мести. Поэтому папа, родившийся позже от Льва Николаевича Бирюкова, получил фамилию Двигубского.
Бабушка и Двигубский бежали в Париж после революции 1917 года: она — дворянка, он — белый офицер. Дедушка Бирюков был тоже дворянином, но не потомственным, а с купленным титулом, из богатой купеческой семьи. Впрочем, все они прибыли в Париж совершенно без средств. Бабушка начала шить, как и многие дамы той волны эмиграции, выполняя самую простую работу. Но она сильно продвинулась и через несколько лет шила для Марлен Дитрих. Дедушка Бирюков сначала чинил автомобили, потом открыл собственную мастерскую. У них была прекрасная 5-комнатная квартира в Париже, четыре машины. То есть им удалось, начав с нуля, снова стать обеспеченными людьми.
При этом они не переставали тосковать по России. Во время Второй мировой войны русским эмигрантам немцы предлагали работать на них, устраивать диверсии, рассчитывая на то, что эти люди обижены на свою страну. Но ошиблись: десятки эмигрантов пошли воевать в Сопротивление, и дедушка в их числе. А после победы бабушка на общественных началах помогала пленным русским девушкам, рассеянным по Европе, возвращаться домой. Не знала, что на родине они отправлялись прямиком в тюрьмы и лагеря… Когда кончилась война, бабушка с дедушкой и сами засобирались на родину. «Еще не время», — шепнули им в посольстве. «Время» настало в 1956 году, спустя три года после смерти Сталина. Папа был самым младшим в семье, по французским меркам того времени несовершеннолетним, поэтому остальные бабушкины дети смогли избежать счастливого возвращения на историческую родину, а папа — нет.
