Поселили их в чудовищной комнате в коммуналке, благоухающей щами, с тараканами и соседями-алкоголиками. Алкоголики вели себя отвратительно, и Галина Олеговна пошла к участковому: «Если мы здесь неугодны, поставьте сразу к стенке»… Милиционер оказался порядочным человеком и соседей — как их называла бабушка, срань болотную — приструнил. Несмотря на то что Галина Олеговна была дворянкой, работы она не боялась и бралась за любую. Она снова начала шить, и вскоре по Москве разнеслась слава о мадам Двигубской, имеющей представление о том, что такое настоящий парижский шик! Бабушка обшивала Любовь Орлову, жен Громыко и Косыгина. Стараниями и через участие высокопоставленных клиенток семья вскоре перебралась в крохотную, но отдельную «двушку» на Ленинском проспекте.
По-русски папа говорил плохо. Приехав в Россию, стал перечитывать «Войну и мир» Толстого, где много текста на французском — привычный язык помогал ему понимать смысл в целом. Во Франции папа учился в парижской Высшей национальной школе изобразительных искусств, в студии знаменитого художника Поля Колена, и подавал большие надежды. Если бы не отчаянный патриотизм бабушки и дедушки, думаю, легко сделал бы во Франции успешную карьеру. В СССР же французский диплом никого не интересовал. Папа поступил во ВГИК, где познакомился с цветом тогдашней молодой творческой интеллигенции. Для многих русский француз Коля, как его называли, стал глотком свежего воздуха, носителем совершенно новой и интересной культуры. Он привез доселе не известную в Союзе французскую технику живописи, рассказывал о Бернаре Бюффе, Годаре...
Сам он, его манера держаться, конечно, бросались в глаза. Высокий красавец с пронзительными серыми глазами не мог остаться незамеченным. К тому же неизменно одетый в замшевую песочного цвета куртку, которых, по свидетельству очевидцев, в Москве было всего три — у Пырьева, корреспондента Paris Match Люсьена Но и у папы.
Отец со многими подружился, общался c Тарковским, Левентаем, Томашевским, Боймом, Рербергом, Алимовым, Панфиловым и Полокой, но самым близким его другом стал и долгое время оставался Андрей Кончаловский. Мама вспоминает, как они сутками пропадали на Николиной горе, пили «кончаловку» и говорили, говорили… Уверена, что любовь ко всему европейскому в Андрее Сергеевиче началась с его знакомства с папой. А отцу был необходим проводник по непонятному советскому миру… Думаю, они были интересны друг другу и чрезвычайно «актуальны». «Дворянское гнездо», «Дядя Ваня», «Сибириада» — такие кинокартины не создаются в одиночку.
