— «А если еще и плохой вкус!»...
— Да, «то тогда все в восторге». Это грандиозно! Мы вчера с Геной Хазановым виделись. Я говорю: «Гена, ты помнишь, как Гердт нам говорил: «Видеть вас одно удовольствие, а не видеть — совершенно другое»?..»
— Спустя много лет после своей первой встречи с Зиновием Гердтом ваше знакомство и эта встреча кажутся вам счастливой случайностью или все же судьбоносной закономерностью?
— Все начиналось как случайность. Дело было так: звонит как-то телефон, и администратор Театра кукол Образцова назначает мне встречу. Помню, меня еще тогда поразило, что по телефону он прямо спросил меня: «А вы какого роста?» Это было так неожиданно: я ведь думала, что меня, переводчицу с арабского, спросят, как у меня с языком дела? Но спросили не об этом. Оказалось, Сергей Образцов не любит, чтобы переводчик или переводчица были выше ростом, ему тогда некомфортно рядом. «Вы себе Образцова представляете?» — спрашивает администратор театра. Я отвечаю: «Да». — «Вы выше его ростом?» Я говорю: «Нет». (Ну, правда, ведь мой рост всего-то метр шестьдесят один). — «Ну, все, тогда приходите».
Когда я пришла в театр, то оказалось, что волнения по поводу роста были напрасными. Потому что работать мне предстояло не с Образцовым, а с Гердтом. Нужно было на предстоящих гастролях по восточным странам «Необыкновенный концерт» переводить на арабский язык.
Ну, значит, привели меня с Гердтом знакомиться, и первое, что он мне говорит: «Дети есть?» Я говорю: «Да, есть». — «Кто?» Я говорю: «Девочка». — «Сколько лет?» — «Два года». — «Подходит», — выпалил Гердт.
— Почему именно это ему важно было про вас знать?!
— Сейчас расскажу!.. Итак, дальше мы начали вместе работать. Написанного текста «Необыкновенного концерта» не было, и переводили так: он говорил, я писала, потом обрабатывали. Дальше наступил момент отъезда, меня провожает муж, Гердта провожает жена — полетели на гастроли. И дальше, когда летели в город Каир через Албанию, Тирану, Зиновий Ефимович сел рядом со мной в самолете и неустанно разговаривал и меня расспрашивал: кто я, что я, кто моя мама, кто папа, тыры-пыры, все такое.
Потом, после остановки в Тиране, сели обратно в самолет, и он сказал, что все его коллеги сказали, что он, мол, очень разошелся, что раз я переводчица, то, значит, наверняка, кагэбэшница, а из моего рассказа он понял, что этого не может быть.
Дальше, в Каире он начал очень пристально за мной присматривать, и мне, признаться, уже самой было безумно страшно, мне казалось, это какая-то слежка. Это ведь была моя первая заграничная поездка! К тому же вскоре добавилось еще одно волнение: дело в том, что я прежде ни разу в жизни не стояла на сцене. А тут надо было перед началом концерта вместе с Образцовым на сцену ко всем выйти и переводить, пока тот будет говорит речь. Я его умоляла: «Сергей Владимирович! Скажите, что вы будете говорить?» — «Я вам все скажу, все скажу...» — «Ну, хоть первые слова, умоляю!» Тогда он говорит: «Первые слова будут: «Дорогие друзья!» И я вышла, понимая, что через двадцать четыре часа меня отсюда выгонят. Я так не боялась арабов, как боялась всего советского посольства, как они сидят и смотрят на меня, что подумают, что скажут: «Ну, давай покажи, как ты сейчас перед всеми облажаешься!»
