— В одном интервью Зиновий Ефимович признался: «Мне повезло — я не играл барахла».
— Но один свой фильм он так и не позволил мне посмотреть. «Укрощение огня» — про ракеты, Циолковского, Королева... Он и сам не смотрел, и мы увидели только после его смерти...
Тут надо сказать, что Зиновий Ефимович обожал автомобили. И всю жизнь у него была мечта иметь машину с автоматической коробкой передач, потому что с больной ногой ему трудно было жать на сцепление. И вот, наконец, он получил машину с «автоматом». И ехал как-то по городу, и у него закончился бензин на Пушкинской площади. Канистры нет, ничего нет, двинуться нельзя. Стоит и голосует, чтобы кто-нибудь остановился. Тормозит один и спрашивает, что случилось. «Бензин кончился». — «Стойте, сейчас приеду». Это был режиссер Даниил Храбровицкий. Он вернулся с канистрой бензина, заправили машину. Гердт говорит ему на прощание: «Я ваш должник навсегда».
Проходит не помню сколько времени. Звонок. «Зиновий Ефимович, вы помните, что вы мой должник?» — «Да.» — «Я снимаю фильм, будете у меня играть изобретателя Карташова?» И Зяма там играл, потому что он сказал: «Я твой должник». Он в этом смысле был абсолютно человеком слова.
Его любили люди разных возрастов, разных профессий, социальных слоев, потому что у него, я бы сказала, была чистая биография. Биография замечательная! Еврей из местечка, сам себя сделавший, войну честно, по-настоящему прошедший, одиннадцать операций перенесший, оставшийся хромым и не жаловавшийся никогда.
Зяма ведь не был красавцем в привычном понимании мужской красоты: невысокого роста, хромой. Но в нем было чрезвычайно мощное мужское начало, он был такой «сексапил», что устоять перед его чарами дамы могли с трудом. Мне потом нередко говорили, вздыхая глубоко: «Какой замечательный у вас муж!» На что я отвечала: «Как я вас понимаю!» (Смеется.)
И вот еще одно его важное качество... Помню, мы были в поездке по Америке, и Таня Догилева говорит: «Как я устала!..» А я ей: «Таня, знаешь, что вот этот, который тебе почти дедушка, — я ни разу в жизни не слышала от него слов «я устал». Он никогда их не позволяет себе». Любимым его ответом на вопрос «Как ты себя чувствуешь?» было «Шикарно!» Это было его любимейшее слово. Я даже то ли в шутку, то ли в серьез предложила на его памятнике написать эту фразу: «Как там дела?» — «Шикарно!»
— Гердт любил, когда его хвалили, или стеснялся этого?
— Понимаете, нет таких людей — это неправда, это лукавство — кто не любит, когда его хвалят. Ни черта подобного! Вам приятно, когда говорят: «Ой, как ты хорошо выглядишь!», правда? Может, ты и сама думаешь, что плохо, но если кто-то это сказал, то сразу чуть-чуть легче.
