В Боткинской работала хирургом необыкновенная женщина, Ксения Максимилиановна Винцентини, первая жена конструктора Сергея Королева. И когда Гердта везли на каталке в операционную, перед последним наркозом она шепнула ему: «Попробую вдоль». То есть не ампутировать, а еще раз попробовать прооперировать. И чудо — эта 11-я операция прошла успешно, кость срослась, правда, нога навсегда стала на 8 сантиметров короче. Зиновий Ефимович подшибал каблук на четыре сантиметра, но все равно хромал. Конечно, это всю жизнь ему мешало. Из-за этой травмы и хромоты искривился позвоночник, продавилось легкое и было всегда травмированным. От этого или не от этого, но Гердт умер от рака легкого...
...Знаете, есть такая категория «Судьба». И вот когда он лежал в госпитале в Новосибирске, туда приехал с гастролями кукольный театр Сергея Образцова. Раненых вынесли на носилках, и самых тяжелых положили в первом ряду. И Зяма потом рассказывал, что он смотрел больше на ширму, чем на артистов. И понял, что в ней спасение: за ширмой не видно, какой ты артист — хромой, с ногой или без...
И только-только выписавшись из госпиталя, это был уже 1945 год, Зиновий Ефимович пришел в театр Образцова, поняв, что он может за ширмой играть. Образцов спрашивает его: «Вы какой-то стишок знаете? Прочтите!» Он знал. И начал им читать, и читать, и читать, пока не понял, что они просто, так сказать, расширяют свой кругозор. А он стоит на костылях, читает стихи. И через час этого «выступления» говорит: «Я устал!» И тогда ему Образцов сказал: «Мы принимаем вас в стаю». Они в это время ставили «Маугли», поэтому «стая», в которой Гердт, как сам говорил, «пропасся» больше тридцати лет, до 1982 года.
— Как он решился однажды выйти из-за ширмы на авансцену?
— Его тембр голоса был удивительный, невероятный! И благодаря своему голосу и дикции великолепной Зяма попал в кино: его первым фильмом стал «Фанфан-тюльпан». Это была роль опять же, можно сказать, «за ширмой»: Гердт читал текст за кадром. Но мир кино его принял: стали снимать сначала в каких-то эпизодах, потом Петр Тодоровский в «Фокуснике». А когда Швейцер решил снимать «Золотого теленка», то в роли Паниковского он видел Ролана Быкова. Но позвал Гердта: «Зяма, подыграй роль...» То есть нужно было просто бросать реплики. Посмотрев материал, Швейцер огласил: «Все — ты снимаешься. И Ролан тоже так считает».
— А Быков не обиделся?
— Не-е-ет, они же дружили! Ролан сам позвонил и сказал: «Зяма, я видел это! Не может быть и речи: снимаешься ты!»
Гердт всегда говорил, когда смотрел свои фильмы: «Это — не то!» И очень редко: «Да, это пристойно». А Михаил Швейцер ведь режиссер был необыкновенный! У него нет ни одного фильма, где бы все артисты не сыграли свои самые лучшие роли. Я помню, как Олегу Янковскому после «Крейцеровой сонаты» я сказала: «Олег, ты понимаешь, что это лучшее из того, что ты играл?» — «Да, конечно!» Все играли в «Теленке» замечательно. А ведь там были и Сергей Юрский, и Леонид Куравлев...
