— Но, вопреки вашим опасениям, вновь заработанный успех уже никуда не ушел...
— Да что ты! Опять стало тяжело в перестроечное время, уже в конце восьмидесятых, а тем более в начале девяностых. Опять, что бы ты ни делала — не нужно, не современно, время ушло. И у меня снова наступила апатия, равнодушие ко всему. К тому ж новая пресса, новые законы, тебя полощут в газетах. Я вообще не знаю ни одного человека, которого бы не обхаяли. Ну правда! Какая-то мода пошла. И в то же время возраст уже, и я поняла, что какие-то мечты уже никогда не сбудутся. Вот сейчас пошли мюзиклы как грибы. И я думаю с тоской: вот оно — мое! Туда бы эти мюзиклы, в какой-нибудь 1978 год! Ведь это то, о чем я всю жизнь мечтала. Когда меня маленькую спрашивали: «Девочка, кем ты хочешь быть?» — шокировала всех ответом: «Петь в лестолане...» А почему в ресторане? Потому что где-то в киношке увидела трофейный заграничный мюзикл, где актриса пела и танцевала на маленькой эстраде в ресторане.
— А кем бы вы могли быть, если бы не актрисой?
— Я всегда завидовала людям, у которых профессии нужные, важные: врач или инженер. А я могу быть и врачом, и инженером, и домработницей, и директором, и кем угодно — в ролях. Когда я снималась в «Вокзале для двоих», у настоящих официантов выучилась этому ремеслу. Как набирать тарелки на поднос, как высчитывать: восемь чаев, шесть кофе. С тех пор, кстати, меня полюбили официанты всего мира. Потому что этот фильм много где показали. Где бы я ни была за границей, меня всегда очень хорошо обслуживали и отказывались брать чаевые: «Нет-нет, мы же с вами коллеги!» Такие вещи очень приятны. Мне вообще нужно, чтобы кто-то каждый день мне говорил: «Мы вас любим! Вы нам нужны!» И от этого у меня поднимается подбородок, распрямляются плечи.
