«Не есть, не пить, ходить босиком по снегу — да что угодно! лишь бы с вами, ребята!»
— Людмила Марковна, а с кем вы дружили из актеров? Ну вот с Высоцким, например?
— Вот ты знаешь, я же знала его молодым, неизвестным, начинающим. Помню, мы с ним в начале шестидесятых шли от «Современника» после спектакля в гостиницу «Пекин», в ресторанчик, где все актеры собирались. Высоцкий тогда сидел без работы, а я была актрисой театра, но играла девушек. Это не про возраст. Просто в афишке было написано: «Девушка — Л. Гурченко», и таких «девушек» я переиграла очень много. А сначала, конечно, был восторг от «Современника», куда я попала на спектакль. Нина Дорошина, с которой я познакомилась на каких-то очередных пробах, дала мне билет. Прихожу — зал на восемьсот мест забит. На сцене совершенно потрясающие люди, непохожие на других, оригинальные, яркие, талантливые. И мне захотелось во что бы то ни стало к ним! И я пришла: мол, ребята, вы такие классные, возьмите меня к себе, я для вас все сделаю! Эпизод? Хорошо! Девушка? Хорошо! Не есть, не пить, ходить босиком по снегу — да что угодно! Лишь бы с вами, ребята! Но эта моя грудь нараспашку воспринималась с каким-то холодным недоверием, недоумением... И я все чаще чувствовала: не мое, не родное... И я им всем чужая. В это же самое время меня наконец-то перестали узнавать на улице. Совсем! Забыли. И если вдруг кто-то кричал: «О, Гурченко!» — значит, точно приезжий, у них память хорошая, москвичи уже похоронили меня. И вот идем мы с Высоцким вдвоем, никто на нас не смотрит. И Володя вдруг говорит: «Вот видишь, Люся, тебя УЖЕ не узнают, а меня — ЕЩЕ не узнают». Я посмотрела на него с обидой и вдруг поняла: как же он верит в свою судьбу!
Много всего было... И теперь, когда читаю воспоминания «друзей», которых у Володи вдруг стало что-то уж очень много, я понимаю, что знаю о нем больше, чем они. Но у меня не поворачивается язык сказать: «Я была другом Высоцкого». Хотя многим ведь, когда он только начинал петь, не нравились его песни. Удивительно, но это так. Люди говорили: «Что он поет? Мы ничего не понимаем. Что это за блатняк, что это за хрип...» Это было непривычно, необычно. Но мне сразу, с первого раза безумно понравилось! Помню, он пел: «Но тот, кто раньше с нею был, меня, конечно, не забыл». Я сказала Володе: «Ты знаешь, это так жизненно! Такой образ...» Он это запомнил. И с тех пор, если я появлялась в компании, где пел Высоцкий (а пел он, конечно, везде, какое застолье без него?), Володя сразу все прерывал, намеченную программу бросал и наяривал: «Но тот, кто р-р-р-раньше с нею бы-ы-ыл!» Это было очень трогательно. Очень нежный, добрый человек.
