Он рассказывал, что многие режиссеры в кино «женили» его на собственных супругах. Так было и с женой Яна Фрида Викторией Горшениной, и с Ниной Гребешковой, супругой Гайдая. Видимо, режиссеры считали Светина порядочным человеком... Еще смешно, что дважды его жену играла Наталья Крачковская.
Однажды на каком-то творческом вечере его спросили: «Михаил Семенович, вы ловелас?» Он не растерялся и ответил: «Я за девочками начал бегать еще в детском саду и всю жизнь обожаю женщин. Одним словом — да, ловелас я был еще тот. Женщины меня любят, не буду скрывать, жена до сих пор меня ревнует».
Но это были всего лишь слова, потому что в семейной жизни он был образцом для подражания, более пятидесяти лет прожил со своей единственной женой Брониславой. Как ему это удалось? «Это загадка, которую я сам разгадать не могу всю жизнь», — так отвечал на этот вопрос Светин. Но все было просто — если он любил, то это на всю жизнь.
Самое смешное, спектакль в Камышине, в котором они оба были заняты, назывался «Брак поневоле».
— Обычно говорят, что актерам очень трудно друг с другом уживаться.
— Но вы знаете, что касается Брони, то она своими крыльями всячески его укрывала, оберегала. Кстати, он ее называл ласково «Броня», с ударением на последнем слоге. Броня готовила до безобразия потрясающе. Михаил Семенович обожал фаршированного гуся. Его жена прекрасно готовила пельмени, она ведь родом с Урала, а еще варила отменные борщи. А какое у нее жаркое было замечательное!
Когда я приходил к ним в гости, у них было развлечение — накормить меня до отвала. Они садились и смотрели, как я ем.
Но они были, конечно, одинокими, их дочь уехала в девяностые за границу. Она их навещала, разумеется. У них родились внуки, а теперь уже и правнуки есть. К сожалению, недавно не стало Брониславы...
— Со стороны вы представляли, наверное, интересную пару. Вы такой большой, высокий, а он рядом такой маленький, кругленький.
— Как-то у него спросили: «Михаил Семенович, вы никогда не комплексовали по поводу маленького роста и 36-го размера обуви?» На что Светин ответил: «Никогда, наоборот, всегда любил крупных баб, шел рядом с такой и чувствовал себя героем».
Паша Чердынцев, питерский критик, видя наше общение, предложил, мол, давайте напишу пьесу на вас двоих. Он взял отрывки из всей мировой классики, включая «Дон Кихота». Но мы отказались. То ли из страха, что текста так много, то ли это было не наше...
Михаил Семенович очень ревностно относился к тексту. Он его повторял накануне спектакля дома, носил с собой тетрадку с ролью. Он любил огромные паузы и жаловался, что никто не может дать ему пауз на сцене столько, сколько нужно. Я ему эти паузы предоставлял: «Пожалуйста, давай твори, устраивай цирк». И тогда он понимал, что, видимо, такая пауза не нужна. Это же только на практике можно понять.
