— Не понимаю...
— Я люблю тебя!
— О-о-ой, Микаэл Леонович, завтра все пройдет. Уверена. Я вас знаю.
— Сейчас тебя утоплю! Как Муму... — Мы все перевели в шутку.
Я прекрасно понимала, что Таривердиев относится ко мне лучше, чем к другим. Он был свободен в это время. Но я-то была замужем. Мы оба знали, что это невозможно, между нами есть непреодолимое препятствие. И даже не Витя как таковой, он бы через него перешагнул. А вот отбивать жену у фронтовика, да еще и с таким ранением — это не по-мужски. Микаэлу Леоновичу было очень важно остаться для себя и для других честным и безукоризненным. «Если бы Витя не был фронтовиком, я бы не ТАК за тобой ухаживал!» — часто повторял Таривердиев.
Помню, Таня Васильева все у меня допытывалась:
— Галь, а тебе нравится Микаэл?
— Ну как он может не нравиться?! Но замуж за него не вышла бы...
Она с облегчением вздохнула. Однажды у нас в гостях они встретились. Васильева ему не понравилась, да и Таня не пришла от Таривердиева в восторг. Не пела ему дифирамбы, как обычно главному режиссеру Театра сатиры Плучеку. Они с Валентином Николаевичем приходили ко мне. Мы сидели втроем, пили вино, он говорил о своей любви к Таньке: «И что я в ней нашел? А бросить не могу!» Она была главной героиней в его театре.
А с Таривердиевым они были из разных миров. Его творчество ее не интересовало, ей больше нравилась западная, шлягерная музыка. И мне говорила: «Зачем ты это поешь, не понимаю? Неужели нельзя найти что-то современное на английском языке?»
Когда я ответила Тане, что «замуж за него не вышла бы», совершенно не лукавила. Чем больше узнавала Микаэла Леоновича, тем больше убеждалась: я не смогла бы сделать его счастливым, а он меня. Не представляла себе жизнь рядом с ним. Он авторитарный, не терпящий возражений, а я всегда шпарила правду-матку в глаза. Однажды, спустя годы, Таривердиев приехал к нам с Витей со своей очередной женой Таней. Она была настолько не его женщина, что мне даже дурно стало. Только он возьмет в руки сигарету, она тут же подобострастно подносит зажженную спичку. Таня не сводила с него восторженных глаз, буквально смотрела ему в рот. Мне кажется, все женщины рядом с ним готовы были в любой момент поднести своему божеству спичку. Он был для меня господь бог в музыке, но не на земле. Замечательный, хорош собой, необыкновенно обаятельный, но это не мой человек. Моей второй половинкой был Витя. Мне необходим был именно такой, как он. Другого я и не искала...
Но если Таривердиеву нужна была моральная поддержка, я была готова на все.
Помню, как при мне случилась одна история: Таривердиева обвинили в плагиате. После выхода фильма «Семнадцать мгновений весны» на «Мосфильм» пришла телеграмма: «Москва. Союз композиторов СССР, Хренникову. Поздравляю успехом моей музыки вашем фильме. Франсис Лей». Речь шла о песне «Я прошу, хоть ненадолго». Послание из Парижа показали Таривердиеву, в ответ он только рассмеялся. Но вскоре началась травля. Ему даже не дали Государственную премию. Таривердиев связался с самим Леем. Французский композитор удивился звонку и назвал все провокацией. Выяснилось, что это была шутка, все подозрения пали на Никиту Богословского.
