Витя за мной галантно ухаживал, приглашал в свой номер, угощал вкусными импортными конфетами. Но каждый раз, когда пытался меня обнять, я его одергивала:
— Виктор Андреевич, как вам не стыдно, вы же на двадцать лет старше! Еще и прихрамываете, а у меня вся жизнь впереди.
На что он остроумно отвечал:
— Галька, ты что? Вон у мужиков мозгов нет, головы, еще кой-чего... а у меня только ноги. Знаешь, какой будешь счастливой?
Одним словом, полгода меня уговаривал. В Москонцерте не было ни одного человека, кто сказал бы о нем плохое слово. У Вити было редкое качество: абсолютная внутренняя свобода, он был совершенно без комплексов! И всегда в хорошем настроении. Дома он, даже если у нас были гости, отстегивал искусственную ногу и ходил, опираясь на палку. Несмотря на протез, играл в волейбол. А каким был щедрым! За столом в большой компании первым лез в карман за деньгами. Помню, идем к Театру Маяковского, опаздываем на спектакль, вдруг к нему бросается какая-то женщина: «Витенька, не могу до тебя дозвониться! Ты мне так нужен!» Я его дергаю, а он пока не положит записку в карман, не выслушает, не поможет — не успокоится. А когда все устроит, еще и банкет закатит по этому случаю.
Когда я появилась в Витиной жизни, он был свободен. Слава богу, ни от кого его не уводила. А я, наоборот, была замужем.
Познакомились мы с будущим мужем на улице. Слава был очень симпатичным — блондин с голубыми глазами, физик. Я так боялась остаться одна, как-никак двадцать три уже стукнуло. Главное, что избранник получил одобрение моей близкой подруги Тани Васильевой, в девичестве Ицыкович: «А Слава — ничего. Выходи за него, а то, считай, уже старая дева!» Танька сама очень хотела выйти замуж, все четыре года учебы в Школе-студии МХАТ страдала по нашему однокурснику Толе Васильеву. Он ее не замечал, предпочитая волоокую красавицу Катю Градову. Катя часто нас приглашала в свою замечательную московскую квартиру. Под песню Адамо она танцевала, прижавшись к Толе, а я сидела с Таней на диване и вытирала подружке слезы. Ее распирало от несчастной любви. Бывало, сидим в кафе, а она, раскачиваясь, заунывно причитает: «Хочу севрюгу и Васильева!»
Одним словом, Таня меня благословила. Слово близкой подруги — закон. На четвертом курсе я недолго думая расписалась со Славой. На свадьбе наш курс гулял до утра. На следующий день в училище мы с Толей играли в «Дяде Ване». Вдруг он упал на сцене как подкошенный. Пришлось доктора Астрова оттаскивать за кулисы. Разразился скандал. Меня на ковер вызвал ректор, знаменитый Радомысленский. Я села в своей мини-юбке на стул, он строго натянул мне ее на колени и отчитал: мол, накануне спектакля споила сокурсников на свадьбе.
Жили мы со Славой в квартире его мамы. Интеллигентная свекровь по ночам кропала книгу. Мы с Танькой тайком читали ее любовный роман и умирали со смеху: «Ночь. Звезды. Сюзанна вдруг поняла, что беременна...»
