Не любил, когда сидят без дела. Стоило мне присесть, как слышала взбадривающее: «Иди в саду поработай!» или «Возьми книгу — почитай». Любил повторять: «Не должно быть лености ума!» Я благодарна ему, что тормошил меня, ведь без движения нет развития.
Вообще, я предпочитаю судить не по словам, а по поступкам. Немногие в России знают, что Задорнов создал и содержал на собственные деньги библиотеку в Латвии; оплатил курс рижских молодых актеров в Ярославском театральном институте — чтобы выпускники могли работать в русском театре и развивать русскую культуру в Прибалтике. Это — поступки.
Поставил три памятника няне Пушкина Арине Родионовне. Максим Галкин* спрашивал: «Ладно бы один — но три-то зачем?» Михаил отвечал, что Арины Родионовны много быть не может, именно она привила своему воспитаннику любовь к родному языку. Не будь няни, не факт, что был бы поэт Пушкин.
Михаил стал автором и спонсором необычного памятника Одуванчику в Юрмале — как символу доброты... После ухода Задорнова журналисты терзали нас вопросами, кому он оставил свое многомиллионное наследство. Отвечаю чистую правду: Арине Родионовне и Одуванчику. Памятники — недешевое удовольствие. Как и содержание библиотеки. Это совершенно неприбыльно. Он мало об этом говорил, но считал необходимым делать.
Немногие знают, что именно Задорнов стал инициатором возвращения в Россию поэзии Евгения Евтушенко. Это было в 2000 году: Михаил позвонил поэту в Америку. Они тогда не были знакомы, просто Миша с юности любил стихи Евтушенко и решил пригласить его выступить на родине. Евгений Александрович жил в Оклахоме, читал лекции в университете, пребывал в растерянности — считал, что его слово уже никому не нужно.
Михаил нашел правильный посыл: «Когда кумирами эпохи становятся сатирики, общество не имеет надежды, а когда возвращаются поэты, все становится не так уж и безнадежно». И Евтушенко прилетел, чтобы вновь попытаться вернуть время надежды. Первый его концерт мы с подругой во главе с Михаилом провели в концертном зале «Дзинтари» в Юрмале. Никто из знакомых артистов не верил, что в летнюю жару удастся собрать двухтысячный зрительный зал на вечер поэзии — жанра, который, как кому-то казалось в девяностые и нулевые, умер. Но был аншлаг!
Позже состоялось не менее успешное возвращение Евтушенко в Россию. Вначале было феерическое выступление в Кремлевском дворце. Потом — знаменитые встречи в Политехе. Один из последних творческих вечеров в Политехническом вел Михаил по просьбе Евтушенко (Евгению Александровичу было уже тяжело стоять у микрофона). Они вышли вместе на сцену, я сидела в зале, вдруг кто-то в соседнем ряду произнес: «Смотрите, как они похожи — Евтушенко и Задорнов — прямо отец и сын!» Оба худенькие, жилистые, саркастичные...
Помню, Евгений Александрович прилетел в Москву перед творческим вечером в Политехе, который он проводил в свой день рождения — восемнадцатого июля. Михаил позвонил ему и спросил прямо — они уже подружились и были на «ты»: «Жень, что тебе подарить?» Тот ответил, что в таком возрасте материальный подарок малоинтересен, а вот встреча с талантливым человеком была бы любопытна. Михаил предложил отправиться в гости сразу к двум талантливым людям — Алле Пугачевой и Максиму Галкину* в их подмосковный замок. Евтушенко согласился, но всю дорогу, пока мы ехали, страшно переживал. Он ведь написал стихи о Пугачевой, они разошлись в Интернете — восторженные и едкие одновременно. Там есть такие строки:
