Были метания и душевные сомнения, но со временем научилась быть просто рядом с ним и ничего не требовать. Поэтому для посторонних людей, наверное, стало неожиданностью, что мы расписались, когда дочка уже оканчивала школу на Мальте. Михаил тогда сказал мне, что хочет научиться жить по ведическим законам Прави (в этот период он увлекался ведическими знаниями и традициями), и нашу свадьбу назначил на день летнего солнцестояния — двадцать первое июня.
На свадьбе, кстати, присутствовали Максим Галкин* и Алла Борисовна Пугачева.
Воспитание дочери — это отдельная тема и неожиданные проявления Михаила. Совсем крошечной читал ей стихи Гумилева, позже — Пушкина, Есенина. Когда подросла, устраивал большие путешествия, чтобы показать дочери мир. Особенно старался нас удивить на новогодние праздники. За два-три дня до Нового года он мог организовать поездку в Африку, чтобы мы встретили все вместе праздник у подножия Килиманджаро. А потом поехать в Шотландию, чтобы дочка своими глазами увидела озеро Лох-Несс и Камень судьбы, где короновались шотландские и английские монархи. Потом он читал ей путевые очерки Гончарова «Фрегат «Паллада», как в детстве это делал его отец, и мы летели для наглядности все вместе в Гонконг, в Сингапур, в Малайзию. Европу объездили почти всю. Но больше всего Михаилу нравилось показывать дочери природу России. Мы побывали во Владивостоке, Хабаровске и других городах, которые были связаны еще и с его отцом.
У Лены появился собственный рюкзачок. Поднывала, что тяжело, но тащила. Помню, в Коктебеле брели в гору на могилу Волошина, там не было даже дерева, чтобы укрыться от жары, дочь почти плакала, но смогла справиться и положить на могилу заветный камень.
Только повзрослев, она начала понимать, как много ей дали эти поездки с отцом. Мы посетили лучшие музеи мира. Деньги тратили не на вещи, а на впечатления. Нанимали трех гидов — чтобы дочь могла услышать разные точки зрения. Она делала свои собственные выводы, совсем не детские и не банальные. Например на Крите в Кносском дворце спросила у гида: «А мог Тесей всех обмануть? Зайти в лабиринт, постоять в нем и выйти, не сразившись с чудовищем? А потом всем сказать, что убил. Ему бы поверили, еду Минотавру больше не давали — чудовище и само сдохло бы!» Гид был удивлен, обескуражен — такой простой и вместе с тем непростой вопрос.
Поистине с задорновской едкостью дочь раскритиковала «Трех мушкетеров» Дюма, впервые прочитав роман. Совсем не вдохновилась романтикой книги: «Д’Артаньян — вовсе не благородный герой. Его Бонасье приютил, а он совратил его жену и над ним же еще издевался. А его друзья — банальные киллеры. Столько человек убили из-за подвесок неверной королевы! Разочаровала меня эта книжка». И Маяковскому досталось, припечатала: «А он что, прикалывался в стихах? Ну разве можно написать всерьез «Я достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза» — это явный прикол!»
