— Ваша личная жизнь тоже ведь непросто сложилась — как и мама, вы очень рано стали вдовой...
— У нас с мамой все-таки есть два отличия: первое, что она к мужу сильных чувств не испытывала, а я была влюблена в Эрнста до сумасшествия; второе, что она умерла — внезапно, от кровоизлияния — в пятьдесят один год, а я к восьмидесяти подбираюсь.
Мамы не стало, когда мне исполнилось двадцать пять, и за четверть века у нас с ней случился единственный конфликт. Пока я после восьмого класса училась в текстильном техникуме, а потом еще пять лет — в текстильном институте на Шаболовке, она ко мне с замужеством не приставала. Но когда с дипломом вернулась в Моршанск (без столичной прописки на работу в Москве не брали), тут началось! За мной ухаживали и возчик пряжи, и парашютист, но мама зациклилась на токаре: выходи за него замуж — и все! А мне он был совсем не нужен, неприятен даже. Ниже меня ростом, окончил всего семь классов, за всю жизнь полкнижки прочитал. Рисовал, правда, хорошо, но говорить-то с ним о чем? Неизвестно, сколько бы длилась наша с мамой конфронтация, но токаря, слава богу, отправили на три года служить во флот, и в доме опять воцарился мир.
После смерти мамы мне нужно было вступить в наследство и заплатить огромную пошлину за дом. Четыре тысячи рублей! При моей маленькой зарплате за всю жизнь не получилось бы столько скопить. Пошла в городской финансовый отдел — просить, чтобы скостили пошлину. Там-то в первый раз и увидела Эрнста Евтушевского, который служил заведующим. Навстречу мне из-за стола поднялся сказочный красавец: темные волосы, синие, как васильки, глаза, длинные густые ресницы. Я влюбилась по уши с первого взгляда и, помню, подумала с завистью: «Господи, какие у женщин бывают мужья!» Эрнсту я, видимо, тоже понравилась, к тому же он почувствовал родственную «книжную» душу, и чтобы заинтересовать собой, стал в подробностях пересказывать мне «Собаку Баскервилей» Конан Дойля. Потом перешел к декламации стихов Велимира Хлебникова. Тут я растаяла окончательно, хотя знала, что Эрнст женат и у него трое сыновей. Но он ведь ясно дал понять, что прежняя семья фактически развалилась.
На следующий день Евтушевский пришел с комиссией — осматривать дом. Всем очень понравилось, какие у меня порядок и чистота. Позже узнала, что Эрнст поделился впечатлением обо мне как о хорошей хозяйке со своей сестрой и та сказала: «Если она тебе по душе, расходись — все равно ведь плохо живете — и женись на Альбине».
