Никита Ильич любил вспоминать про свой первый рабочий день у Белоусова: «Хозяин привел меня в кабинет, где стоял его большой стол и мой поменьше. Дал распоряжения и пошел в цеха, а я смотрю — на полу сотенная лежит. По тем временам огроменные деньги, моя зарплата за полгода. Подхватил бумажку — и за ним: «Хозяин, постойте! Вы потеряли!» Уж не знаю, нечаянно Григорий Васильевич обронил ассигнацию или хотел меня проверить, только отношения между нами после того случая сложились самые доверительные».
Дедуля с юности интересовался архитектурой, но возможности постигать эту науку не было. Тогда он упросил свою мать взять в постояльцы (тогда они назывались «нахлебники») студентов реального училища и по их учебникам самостоятельно выучил алгебру и геометрию. А в 1910 году нарисовал свой первый дом, рассчитал все размеры и построил как подарок тетке — отблагодарил, что заботилась о нем в детстве. Когда эту красоту увидел сын Белоусова, то сразу загорелся: «Никита Ильич, хочу, чтобы вы и моей семье дом построили!» Поскольку человек он был материально закаленный, то и дом пожелал не из дерева, а из камня и непременно с большими зеркальными окнами. Никита Ильич создал настоящее произведение искусства — такой крыши зигзагами я больше нигде: ни в жизни, ни на картинках, ни по телевизору — не видела! Третий дом дедуля построил в 1916 году для себя, сестры и племянницы — моей мамы. Деревянный, двухэтажный, с парадным крыльцом, отделанным мрамором. Я в нем жила с рождения и почти до сорокалетия. Очень плакала, когда пришлось продать.
После революции Белоусов уехал за границу, а дедуля остался управлять фабрикой. В начале двадцатых в наш город приезжал сам Калинин — выступал на площади с признательностью ко всем рабочим, снабжавшим махоркой Красную армию, дедуле выписал отдельную благодарность, но на пост директора назначили крестьянина из «крепких большевиков» — тогда так полагалось. Новый директор честно признался: «Никита Ильич, я в производстве ничего не знаю и не понимаю — работай как раньше, а мне только бумаги давай — расписываться я умею». Дед Никита на такое не согласился: прошел в Харькове специальные курсы и служил в Моршанске экономистом-бухгалтером в типографии.
А Белоусов через несколько лет вернулся на родину. На вокзале его, столько сделавшего для города и земляков, встречал только дедуля. Увидев Никиту Ильича с хлебом-солью в руках, Григорий Васильевич расплакался.
Моя мама окончила среднюю школу, но безупречной грамотностью и профессией корректора обязана дедуле, настольной книгой у которого был «Энциклопедический словарь» Павленкова. Сначала для нее, а потом и для меня у Никиты Ильича действовало правило — каждый день изучать по одной странице, запоминать, как слова пишутся и что означают. Помню и другую его науку: «Аля, внимательно присматривайся к людям и перенимай все, что нравится, — в манерах, разговоре, одежде».
