В 1979-м папа приехал в Питер. В кино сниматься стал случайно, благодаря Динаре Асановой. Она убеждала: если хочешь стать знаменитым сценаристом или писателем, нужно, чтобы люди узнавали тебя в лицо. Как талантливый режиссер Асанова разглядела в Приемыхове тот типаж, что нравится женщинам: настоящий мужик, молчаливый, с многозначительным взглядом.
В ее картине «Жена ушла» должны были играть Высоцкий с Мариной Влади, но им не разрешили, тогда взяли папу с Леной Соловей. Он казался «мальчиком с улицы», на съемочной площадке страшно зажимался рядом с «великими» — Соловей-то уже звезда! А тут еще Асанова в сцене ссоры героев говорит: «Да ударь ты ее по лицу-то по-настоящему!» Поначалу папа трусил, а потом роль пошла.
Там, на «Ленфильме», он и встретился с мамой. Лариса Марченко окончила Вагановское училище, какое-то время выступала в знаменитом ансамбле «Березка», там ее, как всех танцовщиц, заставили покраситься в блондинку. Потом работала в Театре Ленинского комсомола, а перед встречей с отцом пришла на киностудию «Ленфильм» администратором.
Моих будущих маму и папу познакомили в какой-то компании, ей было двадцать три года, ему тридцать. Она, эффектная женщина небольшого роста, с огромными голубыми глазами, всегда подвижная, непосредственная и очень энергичная, была своей в артистической богеме, вращалась в компаниях, где проводили время Кирилл Ласкари, его брат Андрей Миронов и режиссер Леонид Менакер. А у папы никаких друзей в Питере не было. Бедный, никому не известный, кавалера он, надо признаться, являл собой никудышного. К тому же очень комплексовал из-за того, что фильм «Иван и Коломбина» по его первому сценарию был признан самой неудачной картиной года. Отцу казалось, все на «Ленфильме» показывают на него пальцем: «Смотрите, худший сценарист идет!»
