В молодости у мамы был необыкновенно красивый и сильный голос. Ей даже предлагали учиться вокалу в Москве. Она и слышать об этом не хотела, никогда не стремилась стать певицей. Музыкой занималась, прекрасно играла на фортепиано и после школы окончила музыкальный факультет Душанбинского педагогического училища. Какое-то время работала преподавателем музыки и пения, а потом была вынуждена сменить профессию. Так сложились обстоятельства.
Мама достаточно рано вышла замуж и родила мою сестру Катю (она старше на девять лет), но ее муж умер в двадцать два года от тяжелой болезни. Стала искать более денежную работу, сменила несколько мест и наконец устроилась звукорежиссером в телецентр. Проработала там долго и до сих пор с удовольствием вспоминает этот период своей жизни. Каждый день были новые съемки, встречи с интересными людьми. И коллектив хороший.
Через несколько лет мама познакомилась с моим отцом Алексеем Дзуцевым (он наполовину осетин). Полюбила его и снова вышла замуж. Но и второй брак оказался недолгим и не очень счастливым. Мои родители прожили вместе три года. Расстались, когда мне было два. Отец иногда к нам приходил, я помню, а потом уехал в Россию вместе со своими родственниками и пропал. Мне его очень не хватало, но я не хотела думать, что он нас бросил. Говорила себе, что папа просто не может приехать.
В 1992-м в Таджикистане началась гражданская война. Город погрузился в кровавый хаос. От прежней мирной и счастливой жизни не осталось и следа. А мы еще оказались в эпицентре боевых действий, потому что жили рядом с телецентром — стратегическим объектом, за который шла ожесточенная борьба. На нашей улице стояли танки, по дворам бегали люди с автоматами. Периодически вспыхивали перестрелки. Пули свистели совсем рядом, некоторые залетали к нам на балкон. На стене остались следы. Было очень страшно.
Пока шли бои, жителям запрещали покидать дома. Мы и сами боялись появляться на улице. Тех, кто все-таки выходил, тщательно досматривали и держали под прицелом. Никто не мог гарантировать, что какой-нибудь оголтелый боевик не нажмет на курок. Вскоре начался исход беженцев в Россию. Первыми Душанбе покинули наиболее состоятельные люди, следом потянулась интеллигенция. Из нашего дома уехало много русских, их квартиры заняли таджики, спустившиеся с гор. Мужчины ходили в халатах, женщины в парандже. Они почти не говорили по-русски.
Бабушка тоже решила вернуться в Россию и уговаривала маму. Думала, что в Душанбе оставаться нельзя. Но мама считала Таджикистан своей родиной и не хотела бежать. К тому же у нас не было денег на переезд и никто из российских родственников не был готов нас принять. Примерно через год у бабушкиной сестры, жившей в городе Чаплыгине Липецкой области, скоропостижно скончался сын. Она очень тяжело переживала утрату и попросила бабушку ее поддержать, приехать на пару месяцев. Та не могла отказать.
Два месяца растянулись на два года, и все это время мы ничего не знали о бабушке, а она — о нас. Связи между Таджикистаном и Россией были обрублены: дороги взорваны, перевалы перекрыты. Достаточно долго между этими странами не существовало ни авиационного, ни железнодорожного сообщения. Позвонить или написать родственникам тоже было нельзя. Хотя если бы бабушка узнала, как нам живется, она бы вся извелась...
Мы бедствовали. Мама осталась без постоянной работы еще в начале войны, когда телецентр заняла одна из враждующих группировок. Она хваталась за любую возможность прокормить семью. Работала уборщицей, прислугой у богатых соседей. Они были рады ее нанять, потому что знали много лет и полностью доверяли. Потом, правда, стали вести себя не очень красиво. Но все равно для нас это было неплохое подспорье. Мама могла не только заработать, но и разжиться какими-то продуктами — у хозяев еды было навалом, всегда что-то оставалось, а мы сидели на хлебе и воде. В магазинах практически ничего не было, на рынке все стоило бешеных денег, а мама получала копейки. Приходилось продавать и обменивать на еду вещи, посуду...
Как-то она подсчитала, что на ее зарплату уборщицы можно купить только шесть буханок самого дешевого хлеба, и ужаснулась: «Господи, как же нам на это прожить?!» Но даже за этим жутким серым хлебом выстраивались огромные очереди.
Однажды мы с мамой простояли несколько часов, но так и не попали в магазин. Боевики, охранявшие вход, пускали одних таджиков. Мама пыталась объяснить, что ей нечем кормить детей, дома почти не осталось еды, но они делали вид, что не понимают по-русски. Смеялись и откровенно издевались. В какой-то момент одному из мучителей наскучила эта игра. Боевик подошел ближе, поднес автомат к моему уху и сказал маме: «Молчи, женщина, не то я ее пристрелю!» И пальнул в воздух.
