Режиссер предложил для дебюта два спектакля на выбор: Жанну д’Арк в «Жаворонке» и Виолу в «Двенадцатой ночи». Я выбрала Виолу, сыграла ее и была зачислена в труппу. В Театре комедии пролетели пять счастливых лет.
Через два года после свадьбы у нас с Леней родился сын Алеша. Но в декретный отпуск я уходила лишь на месяц, беременной же продолжала играть до последнего. Николай Павлович поддерживал: хвалил за все, что ни делала, буквально за каждую мелочь. Меня это даже расстраивало, знала, что нет идеальных актрис.
Еще Акимов был хорошим художником, особенно удавались ему портреты. Однажды он подошел ко мне в театре и вручил свой телефон: «Аллочка, хочу написать вас». Я пришла к нему домой, там же в отдельной комнате была мастерская. Позировать не умела, но старалась изо всех сил. И все время отвлекалась — разглядывала лицо Николая Павловича. Он не был красавцем, но в моменты творчества преображался. Синие глаза начинали сиять, как у восторженного школьника. К слову, портретов моих режиссер написал целых три. Два из них — в Театральном музее, а один остался у меня.
В перерывах мы чаевничали. Николай Павлович вообще не употреблял спиртное и строго следил за этим в театре, а вот чай обожал. Тогда проблематично было достать хороший, но он его находил и заваривал необыкновенный букет: смешивал краснодарский, цейлонский, индийский... Для чая у него была специальная маленькая плитка, это было целое действо — он колдовал.
Акимов был потрясающим рассказчиком. Помню одну историю, которую он мне поведал. Еще будучи художником столичного Театра имени Вахтангова, он поставил «Гамлета» и прославился так, что о спектакле писала даже европейская пресса. В сталинские времена это было опасно. И вот однажды в купе поезда Москва — Ленинград рядом с ним оказался сам Всеволод Мейерхольд. Они познакомились, Мейерхольд с намеком сказал: «Вы становитесь знаменитым...»
Еще я узнала от Акимова, что один из монологов доктора в «Тени» Шварца написал он. С Евгением Львовичем они были неразлучными друзьями. «Это вошло в пьесу, в историю. Гонорара я не требовал», — смеялся режиссер.
Он был веселым человеком, любил розыгрыши, праздники. Порой беззлобно подшучивал над администратором Зорей Бахраком, который ходил за мастером по пятам. Акимов Зорю окультуривал и первому давал почитать выбранную для постановки пьесу. Бахрак очень гордился этим и надувал щеки. Помню, как торжественно он выносил гостям на дне рождения мастера огромный поднос с розовыми ростбифами. Важный, ни дать ни взять — премьер-министр. Николая Павловича это забавляло: увидев выражение лица Зори, мэтр не выдержал и расхохотался.
