Не любить его было невозможно. Андрюша — человек-праздник. Сам он практически не пил, но был тамадой на всех посиделках и застольях. Его обожали женщины, но Миронов скорее был романтиком, а не ловеласом. В разгар его отношений с Натальей Фатеевой мы компанией пошли в ресторан. Видели бы вы, как он на нее смотрел! О такой преданности мужчины можно только мечтать.
Правда, главной женщиной в его жизни была все-таки мама. Советовался он с ней по всем вопросам, как Мария Владимировна скажет — так и будет. Особенно если речь шла о профессии, имела на это право. Она ведь его и создала, вот такого любимца публики. Еще с детства готовила ему «легенду». Андрюша родился седьмого марта, а записали его на восьмое. Специально, как бы подарок женщинам.
Этот презент они приняли с благодарностью. У служебного входа Андрюшу каждый день караулила толпа поклонниц. Некоторые, безумно влюбленные, прокалывали шины на его автомобиле за то, что не отвечал взаимностью. А какие они делали подарки! Однажды мы пришли к Мироновым в гости. В прихожей стояли пять пар парчовых тапочек с загнутыми носами — отделанные бисером, вышитые вручную, очень красивые, как в сказках про Шахерезаду. Кто-то из воздыхательниц прислал их в театр.
Забегая вперед, скажу, что с семьей Мироновых я так и не рассталась. Дед Андрея и моего второго мужа Леонида Менакера — родные братья. А Леня с Андрюшей — троюродные. С юности они были очень дружны, несмотря на разницу в десять лет. Муж с юмором описывал мне похождения «трех братьев-дегенератов». Третий — Кирилл Ласкари, брат Андрея по отцу, известный балетмейстер.
Особенно запомнилась мне одна история — как Кирилл устроил в ресторане гостиницы «Астория» представление. Братья собрались втроем, заказали шампанское и закуски. Кирилл вел себя шумно, хулиганил. Андрей потихоньку его осаживал: мол, держись прилично, тут иностранцы. Вокруг действительно сидели немецкие туристы. И вот, когда шампанское принесли, Кирилл стал руками доставать из ведерка кубики льда и бросаться ими в немцев с криками: «Псы-рыцари! Ледовое побоище!» Слава богу, скандалом дело не закончилось — братья усмирили Ласкари.
...Все рассказывают про тяжелый характер Плучека, но я его не почувствовала. Первое «свидание» с режиссером состоялось перед моим выходом на сцену в роли Зербинетты. В гостевой комнате собрали актеров, занятых в спектакле. Валентин Николаевич вошел, поцеловал меня и подбодрил: «Ни пуха ни пера!» После спектакля не критиковал. Я пришла к выводу, что сыграла на уровне.
