С моим вторым мужем Шуриком, геологом по профессии, мы каждый вечер обходили городские рестораны. Замуж я вышла не по большой любви, просто так захотелось. Раз Фоменко женат — значит, и мне надо. Здоровье позволяло выпить много, возникла зависимость, и тяга к алкоголю превратилась в болезнь. Дошла до того, что проснувшись утром, думала лишь об одном: где взять бутылку?
— Зачем ты пьешь? — спросил меня однажды Саша Хочинский.
— Кто бы говорил! А ты зачем? — парировала я.
Назвать причину, почему я пристрастилась к выпивке, не смогу, просто было в кайф. К тому же все проблемы после первого же стакана таяли как дым. Что думали обо мне окружающие и родная дочь, не имело значения.
Человек ничего не соображает, находясь в таком состоянии. Когда случались тяжелые длительные запои, Катя уезжала к бабушке, Колиной маме. Когда меня отпускало, перебиралась обратно.
Не знаю, чем бы все закончилось, если бы не моя мама. Она нашла врача и настояла на лечении. Я согласилась, потому что выбор был очевиден: дальше — либо в канаву, либо навсегда завязывать с этим делом. Пройдя десять тяжелейших сеансов шоковой терапии, я избавилась от зависимости. Меня погружали в гипнотическое состояние и вызывали отвращение к алкоголю на физиологическом и психологическом уровнях.
Бросив пить, ты словно заново рождаешься, смотришь на мир совершенно другими глазами. И я увидела неприглядную реальность, в которую сама себя загнала.
Уже не могла от нее убежать, приняв, как раньше, веселящее пойло. У меня не было работы, друзей, только собутыльники, которые по-прежнему продолжали звонить в дверь. Мама стояла на страже и выпроваживала их прочь. Муж не выдержал процесса моего возвращения к нормальной жизни. Мужчине тяжело выносить такое зрелище, и он ушел. Меня поддерживали мама и Катя. Дочь очень старалась, она понимала, что я всеми силами пытаюсь выкарабкаться. «Мамочка, я тебя так люблю, — говорила Катя. — Ты сможешь. Я очень хочу, чтобы ты была здорова».
После изматывающих сеансов я подолгу отсыпалась, оставляя дочке записки: «Дорогая Катенька. Когда ты придешь, я, наверное, буду спать. Пишу, чтобы ты знала, я тебя очень люблю...» Катя читала мои послания и передвигалась по квартире совершенно бесшумно.
Иногда приходила нагруженная продуктами. Все вкусное, что покупал ей отец — соки, арбуз, тащила мне.
В тридцать два года я заново училась жить. Не скрываю этого не только потому, что все уже в далеком прошлом. Я считаю, что совершила подвиг, и горжусь собой, такое под силу только человеку с огромной силой воли и головой на плечах. Я не пью уже восемнадцать лет и могу поделиться со всеми, как хороша без этого жизнь.
Первое, с чем я столкнулась, увидев окружающий мир в реальном свете, это отсутствие денег. Папа к тому времени умер, мама на пенсии. Мне нужно было чем-то срочно заняться. Вспомнив студенческие практики в театральном, во время которых нас учили продавать овощи и фрукты, пошла торговать картошкой. Директор магазина прочитала в моей трудовой книжке «Актриса академического театра» и обалдела:
— А вы отчитаться-то сможете?
— Не смогу — удержите из зарплаты.
Я смогла, а обвесы покупателей стали обычным делом, с которым я справлялась без зазрения совести.
