Однажды вечером она сказала:
— Поведи меня куда-нибудь.
— Ну, хочешь в «Русский самовар»?
— Конечно.
Пришли в легендарный ресторан и обнаружили, что он перестал быть тем русским клубом, где собирались известные люди. Раньше он принадлежал Михаилу Барышникову*, Иосифу Бродскому и Роману Каплану. К Ромке приходили друзья, там было приятно провести время, просто попить чаю, поговорить. Вечером появлялись Иосиф, Миша. Кто бы ни приезжал в Нью-Йорк из России, какие бы артисты, писатели, все непременно посещали «Русский самовар». Позже ребята его продали каким-то выходцам из Узбекистана, проживающим на Брайтон-Бич. Атмосфера ресторана изменилась, в него стал ходить достаточно разнообразный люд. Посмотрели меню, из русского я обнаружил в нем пельмени, предложил: «Давай их закажем». Инна согласилась. Она выглядела расстроенной, была немножко разочарована, потому что не вызвала у публики интереса. Принесли пельмени, и вдруг какая-то женщина направилась к нашему столику:
— Инна Михайловна, можно с вами сфотографироваться? А не дадите ли вы автограф?
— Конечно, конечно, давайте снимемся.
Инна даже немножко оживилась, сделали фотографии. Та женщина подошла к своему мужу-американцу, стала что-то говорить по-английски и показывать на Инну. Потом она объяснила, что сказала ему: «Это великая русская актриса». И вдруг американец встает из-за стола, идет к нам и говорит: «Вы знаете, я видел ваш фильм «Мать». Мне очень понравилось, вы прекрасно там сыграли». Для меня это было откровением. Оказывается, когда-то Чурикова с Панфиловым в Нью-Йорке участвовали в Неделе российского кино, где представляли свой фильм. И тот молодой человек его посмотрел. Они сидели в ресторане большой компанией, американец рассказал друзьям, что это известная русская актриса. И все сразу к нам подтянулись. Английский Инна не знала, да и я, честно говоря, владею им не очень, но русская жена взялась переводить разговор. Инна заметно повеселела, приободрилась, целый час провела в беседах. Она слушала их, рассказывала о том, как снималась в «Матери», была открытой и доброжелательной. Я наблюдал за ней со стороны: ей было все интересно про жизнь случайных знакомых. Чурикова была настолько талантливой и великой, что звездная болезнь прошла мимо нее. И это несмотря на то, что ее ценили не только как гениальную актрису.
Инна участвовала в жюри премии «Триумф», которую учредила Зоя Богуславская, у премии была солидная денежная составляющая. Чурикова часто рассказывала, как от ее голоса порой многое зависело. Гордилась: «Я ни разу в жизни не солгала себе, меня нельзя было подкупить личным отношением к тому или иному режиссеру, актеру, писателю, всегда оценивала их по гамбургскому счету — либо это здорово, либо плохо». Хотя в своем театре к артистам она относилась очень бережно, да и не только к ним. Инна трепетно относилась к людям, которые ее обслуживали, они становились ее близкими друзьями. С ней работала одна и та же одевальщица, которой Чурикова постоянно что-то дарила. В последние годы у нее появилась своя отдельная гримерная, а на гастролях этого не было. Инна просила меня: «Не уходи, пока я переодеваюсь, расскажи мне что-нибудь о городе, стране».
