Сейчас некоторые рассказывают о Раневской, что она была как-то фатально нехороша собой. Этот миф во многом создала она сама, относясь к своей внешности излишне критично. Фаина рассказывала, как на съемках «Пышки» отчаянно завидовала исполнительнице главной роли, красавице Галине Сергеевой, вокруг которой мужчины так и вились. И посвятила ей один из своих афоризмов: «Не имей сто рублей, а имей двух грудей». У самой Раневской женская судьба не сложилась, и она объясняла это именно своей внешностью. Рассказывала: «Я влюблялась, конечно, но меня всегда меняли на женщин с маленькими носиками. Вроде уже роман, уже любовь, а потом, раз, появляется соперница с маленьким носиком, и меня сразу отодвигают в сторону».
На самом деле Фаина Георгиевна умела выглядеть по-королевски. Когда я ее первый раз увидела, меня поразило, во-первых, что она такая высокая, прямая, с белыми холеными молодыми руками, а ей тогда уже стукнуло 75 лет! Во-вторых, у нее была длинная аристократическая шея и очень красивые густые волосы, они лежали изысканной высокой волной — ни у кого другого я такой прически не видела. Облик Раневской был царственным. И в-третьих, она хорошо одевалась: помню, у нее был замечательный костюм из креп-сатина — юбка и кардиган оттенка синих чернил, сам — матовый, а воротник и отвороты рукавов атласные. Сочетание ее серебристых волос с этим темно-синим костюмом смотрелось великолепно. Она постоянно носила один перстень — с россыпью мелких бриллиантов на плоской основе. По словам самой Фаины Георгиевны, он был сделан из старинной пуговицы, которую в экспедиции раскопал муж ее сестры Беллы — геолог.
Я любила красиво одеться, и вот этого Раневская не одобряла. У нее сложилось ложное представление, что весь наш семейный бюджет уходит на мои наряды, и это каждый раз обсуждалось. Разубеждать было бесполезно. Хотя на самом деле я очень многое шила себе сама. А вот костюмы для Леши мы заказывали у портных, потому что фигура у него была нестандартная. Он ходил в югославской дубленке, которую ему привезла Ирина Сергеевна. Раневская всегда на это мне говорила: «Танечка, вы одеты как миллионщица. А у Лесика мерзнет...» Дальше следовало крепкое слово, означающее мужское достоинство. Имелось в виду, что его дубленка короткая, а мое пальто — длинное.
Мы виделись довольно часто. И не только дома у Раневской. По субботам мы с Алешей обычно ходили в Союз архитекторов (мы ведь оба — проектировщики), а когда вечером возвращались домой по Тверскому бульвару, иногда встречали Фаину Георгиевну — она там гуляла. Ее подруга Нина Сухоцкая уверяла, что на Тверском бульваре воздух лучше, чем в Швейцарских Альпах, поэтому они любили там прохаживаться со своими собачками. И если мы встречались, то провожали ее домой...
Мне было настолько интересно общаться с Раневской, что я безропотно сносила ее колкости и никогда не держала на нее обиды. Я понимала, что мне очень повезло — имею возможность наблюдать уникальную актрису в домашних условиях. Раневская не была похожа ни на кого!
Театр Моссовета платил ей довольно большую зарплату, как и положено народной артистке СССР — по-моему, около трехсот рублей. Притом что она почти ничего не играла. Только пару раз в месяц выходила на сцену в спектаклях «Дальше — тишина», а позднее «Правда — хорошо, а счастье лучше», и всякий раз служебная машина доставляла ее в театр и обратно. Тратить деньги Раневской, казалось бы, особенно не на что: из-за диабета ей практически ничего было нельзя, обстановка в ее квартире тоже сложилась давным-давно. Однако деньги, попадая к Раневской, будто испарялись. Куда она их девала — непонятно. Более того, Фаина Георгиевна то и дело умудрялась залезать в долги. Помню, однажды она была на мели, а хотелось поехать куда-нибудь отдохнуть. И кто-то надоумил: «Попроси Завадского, он тебя устроит в кунцевскую клинику, там чудесные условия, отдохнешь бесплатно». Так Раневская и сделала, и Юрий Александрович отозвался на ее просьбу. Все бы хорошо, но в первый же день пребывания в больнице Раневская сломала руку. Мы с Алешей кинулись к ней. Входим. Она белая как бумага сидит в кресле, голова бессильно склонилась к плечу, рука прижата к груди. Алеша спрашивает:
