К счастью, мне никогда не доводилось испытывать «прелести» характера Раневской на себе. К нам, детям, она прекрасно относилась, и мы часто с Алешей Щегловым — сыном Ирины Анисимовой-Вульф, которая была режиссером Театра Моссовета, где и служили Раневская с Орловой, — просили ее изобразить знаменитую сцену из кинофильма «Весна», где она, после того как скатывается с лестницы, очень смешно вращает глазами, изображая помешательство. Так вот мы просили ее: «Фуфочка, сделай нам глазками!» И она проделывала этот трюк раз за разом.
Фуфочкой мы звали ее за то, что она много курила. Кстати, именно Леша Щеглов придумал это прозвище. А Раневская называла его «эрзац-внуком» и любила как родного. Дело в том, что самым близким человеком для Фаины Георгиевны была его бабушка — Павла Леонтьевна Вульф. Это была провинциальная звезда, ученица Комиссаржевской, королева чеховского репертуара. Еще ребенком в Таганроге Раневская увидела ее на сцене и заболела театром. А позднее пошла к Вульф просить совета, как стать актрисой. И именно Павла Леонтьевна в некрасивой, рыжей, нескладной девочке разглядела будущую гениальную актрису. Когда семья Раневской в революцию бежала за границу, Фаина отказалась ехать и осталась совсем одна. И тогда ее взяла к себе в семью Павла Леонтьевна. Фаина ее боготворила. Пожалуй, между ней и родной дочкой Вульф Ириной даже было некоторое соперничество за внимание Павлы Леонтьевны. Я помню Вульф изящной, легкой, но уже очень немолодой женщиной, всегда в облаке пудры, всегда в черном. Павла Леонтьевна наивно решила учить меня и своего внука хорошим манерам, а мы, негодяи, нарочно чавкали и толкались локтями за столом. Я бы сейчас многое отдала, чтобы получить урок хороших манер от такого человека, как Павла Вульф.
В Раневской всегда, до самой старости, оставалось что-то от малого ребенка. Как-то мы вдвоем шли с ней от бабушки к Любови Петровне. И вдруг я вижу: на дороге — корова. Я была маленькая и очень боялась коров. Но со мной была Фаина Георгиевна, я думала, она меня защитит, ведь она подруга моих бабушек — а во взрослых я привыкла видеть защитников. Но тут Фуфа встала на четвереньки и быстро-быстро поползла к обочине в кусты. Оказывается, она тоже боялась коров. В результате я испугалась даже больше, чем если бы была одна. Я бросилась в кусты вслед за Раневской. Мы обнялись и дрожали, пока корова не прошла мимо и «опасность» не миновала.
Ни одна наша встреча не обходилась без какого-нибудь перла с ее стороны. Однажды, когда Любы уже не было и Александров остался вдовцом (бабушки моей не стало еще раньше), мы с Фаиной Георгиевной поехали во Внуково навестить Григория Васильевича. Александрова мы застали за обедом, среди тарелок перед ним стояло чудо — портативный маленький телевизор для автомобилей — вещь для того времени невероятная! Надо сказать, Григорий Васильевич очень любил новинки бытовой техники и всегда был первым, кто все это приобретал, благо возможности такие имелись. И вот по крошечному телевизору он смотрел новости. Фуфа спрашивает:
— Гриша, что это?
— Портативный телевизор, называется «Юность»,
— Да? И сколько стоит «Юность»?
— Двести рублей.
— Я бы за юность дала дороже!
Потом, когда мы возвращались от Григория Васильевича в Москву и на проселочной дороге машину тряхануло, Раневская, обращаясь к водителю, выдала еще один афоризм: «Осторожно, голубчик, все-таки вы везете «даму с каме... ньями». Вот так, вместо камелий — камни в почках.
