В России у меня скульптурная мастерская, поскольку до сих пор состою в скульптурной секции Союза художников. Хотел перейти в живописную, но мне сказали: «Приносите работы, мы их оценим на комиссии...» Я плюнул, не хотелось влезать в эту бюрократию. Думал однажды повесить работы на юбилейной выставке Союза, а мне сказали, что стен свободных нет...
— А если я рельеф принесу? — спрашиваю.
— На какой-нибудь станок поставим...
Опять ничего не вышло, и снова из-за формальных вещей.
Смешно, но у меня практически не было персональных выставок за исключением самой первой в 1996-м, в галерее в Сан-Франциско. Со мной вообще какая-то путаница. Так как я много продавался в американских галереях, для наших я — американский художник, а для американцев — русский, работы-то пишу в основном в России. Живописцы считают меня скульптором, помнят мои работы, а скульпторы знают, что я давно занимаюсь живописью. В общем, я не принадлежу ни к одной группе, чему рад. Не люблю тусоваться, хотя в юности попадал на интересные сборища. Я же со всеми рокерами дружил: Цою майку делал для концерта... И каждый второй твердил: «Надо тусоваться, светиться, давай рокерам альбомы оформи!» Но не тянуло ни с кем объединяться.
По поводу персональных выставок у меня прагматичный подход: если кто-то захочет ее сделать, пожалуйста. Сам за свои деньги — не надо. Помню, в пятьдесят подумал: повод весомый, устрою-ка себе вернисаж, повешу картины, всех позову. «Снимай зал и вешай», — предложили в Союзе художников. Снять зал, оформить картины, напечатать буклеты, потратить кучу денег — для чего? Чтобы друзья пришли посмотрели! Так они у меня в мастерской посмотрят. Да еще и посидим с душой. В общем — юбилейного мероприятия не вышло.
Коллеги-живописцы не очень меня признают. То, что делаю, — не совсем живопись. Я как инженер свои картины конструирую. Беру линейку, циркуль, калькулятор и — за работу. Нет в этом никакого творческого порыва и дрожащих рук, нет эмоций «муза прилетела», это абсолютно аналитический процесс, больше напоминающий исследовательскую лабораторию.
Отдельно работаю над фактурой и цветом. Я не называю себя художником, не люблю это слово, так себя сейчас величают все кто ни попадя. Я скромно, по-булгаковски, называю себя Мастером. И живу по булгаковскому принципу: «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут». Так и есть. В моей жизни многое происходит само собой. Искренне верю, что хорошие картины найдут своего покупателя. Правда есть работы, с которыми не хочется расставаться, очень люблю свою «Битву амазонок и кентавров».
