Первая итальянская зима, как и было предписано, прошла в знакомстве с неисчерпаемыми сокровищами Рима. Следующим летом они с Григорием подались в Альбано, небольшой городок, лежавший к югу от столицы и славившийся античными развалинами, живописными пейзажами и не менее живописными красавицами. Как оказалось, оба ехали навстречу новой любви, но лишь один еще и на встречу с судьбою.
Ах Лапченко, милый Лапченко, верный друг его первых, еще таких счастливых итальянских лет. Не оказался ли ты, доверявший в первую очередь своему сердцу, а не уму, прозорливее многих? Не было ли твое помраченное зрение вовсе не наказанием, а даром свыше, шансом, позволившим тебе обрести дом и жену, оставшуюся с тобой и в горе, и в радости, и в болезни, и в здравии, покинувшую ради тебя солнечную Италию и отправившуюся в далекую Россию.
Теперь твоему сыну Сереженьке, о котором с такой нежностью пишешь старому другу, почти шесть... А товарищ твой, когда-то гордившийся стойкостью пред чарами южных красавиц и прогонявший из студии мать своей дочки, лишь робко мечтает о счастье отцовства. И один Бог знает, суждено ли ему, перенесшему дурную болезнь, подхваченную от сговорчивой служанки, когда-нибудь обнять наследника.
К чему скрывать, с самой первой минуты их знакомства Александр смотрел на Григория несколько покровительственно. Хотя Лапченко и был немного старше, но ни начитанностью, ни широтой кругозора не блистал, да и в философствования друга, любившего порассуждать о благородных задачах искусства, не очень-то вслушивался. Выходец из крестьян, отправленный в академию волею барина-мецената графа Воронцова, желавшего иметь для украшения нового дворца в Крыму собственных художников, Григорий смотрел на жизнь куда проще Александра. Природный талант и блестящая ремесленная выучка, полученная им в академии, позволяли работать споро, а счастливый легкий характер — делать это еще и весело. Не зная ни одного слова ни на одном иностранном языке, он, попав за границу, умудрялся прекрасно договариваться с возницами, официантами, носильщиками, лишь жестами умел объяснить любой модели, что от нее требуется...
