В тринадцать Франсиско пошел в ученики к местному художнику и три года под его руководством копировал гравюры. Даже получил первый заказ — сделал церковную раку для мощей. Эта работа потребовала от него усердия, но ничуть не добавила благочестия, и вскоре мальчишка вляпался в серьезную переделку. Как ни парадоксально — из-за церковных дел. Он выступил зачинщиком массовой уличной драки... между прихожанами!
Паства церкви Нуэстра-Сеньора-дель-Пилар вступила в бой с конкурентами из соседнего храма, и дело кончилось несколькими убитыми. Вожаку — подростку Франсиско — грозил суд инквизиции. И тогда он попросту сбежал в Мадрид. Там земляк, художник-тезка Франсиско Байеу, помог с обустройством.
Увы, ума-разума не прибавилось, имидж махо требовал подкрепления, и дерзкий юнец совершенно слетел с катушек. К тому же провалился — и весьма позорно — при поступлении в Королевскую академию Сан-Фернандо. Горячая кровь и избыток свободного времени сделали свое дело: Франсиско сорвался с цепи: пил и буянил, водил дурные знакомства, кутил с проститутками и уличными плясуньями, дрался на кулаках и дуэлях... Одна привела к новому побегу — на сей раз и вовсе в Италию. Под благочестивым предлогом продолжения образования, а на деле — чтобы не угодить в тюрьму.
Денег не было совсем, зато бесшабашности не занимать. Долго Гойя не думал — и присоединился к группе бродячих тореадоров. Это опасное занятие кормило его неплохо, в боях с быками отчаянный махо проявлял смелость и ловкость, получая в награду не только деньги, но и уважение мужчин, а главное — внимание женщин. В изобразительном искусстве ему, может, и оставалось много чему учиться, а вот в искусстве соблазнения юноша весьма преуспел — и вновь ходил по краю, рискуя головой. Например соблазнил монахиню, затем дочь вельможи...
По краю, кстати, ходил не только в переносном смысле: однажды залез на купол собора Святого Петра, прогулялся по карнизу и нацарапал свои инициалы. В свободное время он, впрочем, успевал рисовать — только не римскую античность и ненавистные гипсовые слепки, а улицу, бытовые сценки, интересные типажи.
В 1763 году Гойя приезжал в Испанию. Снова штурмовал Королевскую академию — и опять провалился. Но унывать не стал, а поехал домой в Сарагосу, где на одном только апломбе урвал заказ на роспись фресок той самой «своей» церкви Нуэстра-Сеньора-дель-Пилар. И справился, удивив оригинальностью, барочной яркостью, интересной композицией, не выходя при этом за рамки.
Тем временем дошли слухи, что старый приятель Байеу пошел вверх в столице, и порядком заскучавший в своем городишке Гойя направился к нему. Обнаружил, что успехи земляка еще внушительнее, чем болтали: Байеу теперь был ни много ни мало придворным живописцем Карлоса III! Тут уж не зазорно отринуть гордость да и поучиться у тезки, не беда, что тот совсем ненамного старше. Гойя усердно трудился под руководством покровителя, а затем рискнул поучаствовать в конкурсе Пармской академии художеств. Представил историческую картину с велеречивым названием «Ганнибал устремляет взгляд на Италию с высоты Альпийских гор» — и удостоился второй премии.
