Его не щадили, и старому хозяину приходилось сражаться с горами строительного мусора — так же, как с налетами хулиганов и вандалов. Это они загубили два уникальных сорта — желтую и ярко-красную сирень. Как раз накануне визита комиссии по сортоиспытанию. Новой сирени Колесников даже имени дать не успел.
В середине шестидесятых последовал еще один удар: никто и ни в чем не желал разбираться, ничего не хотели принимать во внимание, никакие заслуги, никакая международная популярность не играли роли — и теперь дом и сад на Соколе отвели под снос. Из последних сил Леонид Алексеевич сражался, и за дело его жизни вступались все, кто только мог. Он исходил все инстанции, пытаясь что-то доказать, но фронтовика, лауреата многих государственных наград никто не желал слушать...
Спасением — пусть и неполным — стала публикация в «Комсомольской правде», на которую власти не могли не отреагировать. Впоследствии Леонид Алексеевич напишет об этом: «Все эти годы, начиная с декабря 1962-го, я переживал период трагедии своей жизни, вызванный пассивным отношением к уже созданным мною трудам. Чувство угнетенности, бессмысленности и безнадежности борьбы не покидает меня. Тяжелые серые тучи нависли надо мною, уныние и тоска давят на истерзанное сердце».
В 1966-м Колесникову дали новую квартиру, а его сад приняли на городской баланс. Самого селекционера оформили прорабом в стройуправление лесопаркового хозяйства. Сроком на месяц. Чтобы лично руководил перевозкой трех тысяч кустов сирени из своего сада в калошинский питомник — туда отправили большую часть растений. Остальное высадили на Сиреневом бульваре, в парке Сокольники и нескольких районах Москвы. Две тысячи развезли по дачам власть имущих — об этом шептались сотрудники питомника, лично отгружавшие кусты.
Когда же в 1975-м калошинский питомник закрыли, переведя его в статус парка и убрав все ограждения, оставшиеся молодые сеянцы и кусты сирени попросту разворовали — жители соседних домов, дачники и рыночные торговцы. При очередной атаке новостроек сирень буквально ломали бульдозерами. О сохранении уникальных сортов речи уже не шло — теперь здесь был просто «объект озеленения общего пользования». Леонид Алексеевич этого кошмара не застал — умер в 1968-м от инфаркта. В 1973 году он посмертно был удостоен высшей награды Международного общества сирени — «Золотая ветка сирени».
