Парники, теплица, участки для сеянцев и саженцев, а главное — пять тысяч кустов сортовой сирени всех возможных цветов, оттенков и форм лепестков. Пятьсот сортов, триста из которых вывел сам Колесников, вдобавок более ста сортов роз, коллекции ирисов, тюльпанов, лилий, нарциссов, пионов, георгинов, гладиолусов, а еще плодовые деревья: яблони, сливы и вишни. Гладиолусов, к слову, было столько, что они попросту не умещались в саду, — для части пришлось использовать соседний участок цветовода-любителя. Можно только представить это буйство красок и ароматов. Калитка сада на Соколе никогда не закрывалась. Поток посетителей не иссякал, люди ехали со всех концов страны, быть в Москве и не посетить это чудесное место — невозможно, непростительно.
Хозяин делал гостям подарки. Ни разу в жизни, даже в самые трудные времена, он не взял денег ни за один черенок. Принцип Колесникова был прост: «Красота не продается, ее можно только подарить». И сирень Леонида Алексеевича разъезжалась по стране — в детские дома, школы, больницы, учреждения и частные дома. Да и попросту без букета никто не уходил.
Однако счастливый период не продлился долго. На Колесникова написали анонимный донос: дескать, спекулирует сиренью. Трижды по этим обвинениям его арестовывали и трижды выпускали, не найдя доказательств, но нанеся сильнейшую душевную травму. В результате он вынужден был пойти на унизительный шаг: продолжая дарить сирень, стал брать с гостей расписки. Листочки эти сохранились — как свидетельство широчайшей популярности и географии, как своего рода карта мест, куда разъезжалась колесниковская сирень.
Тут на селекционера свалилась новая беда — то и дело его сад подвергался нападениям хулиганов, ломавших сирень, воровавших кусты, срезавших цветы и уничтожавших уникальные сорта, еще не размноженные, росшие в единственном экземпляре. Хозяин завел собаку — черного добермана Дика, да только пес не мог отпугнуть грабителей. Неоднократно нападали на самого Колесникова, единственного сторожа сада — и с ножом, и с камнем, однажды ударили кирпичом по голове и он надолго попал в больницу. Но упорно, упрямо, несмотря ни на что, не ожесточался, не поддавался страху и продолжал держать сад гостеприимно открытым.
