«Самоцветам» скоро исполнится полвека: десятого сентября 1970 года я вернулся из Японии и почти сразу начал собирать ансамбль.
— Вашему сыну тоже в этом году стукнуло «полтинник». Дмитрий отметил юбилей большим концертом. Довольны тем, как все прошло?
— В огромном, тысяч на шесть зале не было ни одного свободного места. Сына поздравили многие коллеги, сам Дима выступил с отрывком своего инструментального шоу Pianomaniя и фрагментами музыкальных спектаклей — тоже им написанных. В общем, концерт получился удачным.
— В числе прочих выступала и Наталья Ветлицкая, с которой когда-то у Дмитрия был роман.
— Понимаете, в чем дело, — я никогда не вмешивался в личную жизнь ни сына, ни дочери Инны, ни тем более друзей и знакомых. Наталья Ветлицкая — красивая, обаятельная женщина. Но с Димой у них не сложилось, думаю потому, что двум творческим личностям вместе сложно, один в паре должен уступать. А тут, видимо, идти на компромиссы ни один не хотел, у обоих — характер...
— В одном интервью Наталья делилась, как однажды в пылу ссоры ударила вашего сына туфлей по голове: «На каблуке была железная набойка — он ходил перебинтованный. На этом все кончилось. Димин папа понял, что нашему союзу не бывать...»
— Не помню истории про туфлю. Мне кажется, Наташа придумала или преувеличила. Она разве что могла запустить в Диму подушкой. Кстати, я не был против их отношений, решение о расставании они принимали сами. На прощание Дима подарил ей песню «Моя душа». Я рад, что позже он нашел свое счастье — Лену. Свой тыл. Ему хорошо — для нас, родителей, это самое главное.
Правильная позиция, как мне кажется, когда папа с мамой не очень глубоко вникают в жизнь ребенка. Разве что подсказывают и направляют. Не помню, чтобы я ссорился с сыном или «нравоучал». Если мы с женой вдруг начинали его критиковать, Дима замыкался в себе.
Он рос в общем хорошим, спокойным мальчиком. Не отлынивал от музыкальных занятий, занимался спортом: летом гонял в футбол, зимой — в хоккей. Жили мы тогда на Преображенке в знаменитом доме композиторов, купили кооперативную квартиру — маленькую, двухкомнатную, на первом этаже. Прямо над нами жил знаменитый пианист Владимир Крайнев. Позже он женился на Татьяне Тарасовой и супруги уехали в Германию, но в годы Диминого детства звуки рояля Крайнева постоянно окутывали мощными вихрями нашу квартиру. Дом-то блочный, слышимость хорошая. На девятом жила Элеонора Беляева — ведущая программы «Музыкальный киоск». А через стенку от нас — Лариса Мондрус, по утрам она довольно громко распевалась. При таком соседстве просто невозможно не заниматься музыкой...
Правда, самый первый педагог сына, вздыхая, делился с моей тещей: «Думаю, все-таки ваш внук никогда не станет музыкантом, не хватает усидчивости. Было Диме тогда шесть лет. И как помнится мне, сын рос человеком серьезным. Возвращаюсь как-то домой, а он важно докладывает: «Папа, тебе звонили — Фрадкин, композитор, Прудкин, директор, и Плоткин, продюсер».
— «Самоцветы» в то время были ведь на пике популярности...
— Это действительно так. Бари Алибасов, в те же семидесятые выступавший со своим «Интегралом», много лет спустя признался: «Когда видел тебя с твоими «Самоцветами», хотелось взять автомат и в вас пульнуть!» Мы-то собирали стадионы, а «Интеграл» выступал в небольших залах, рок-музыка ведь была под запретом.
