Героиню сыграла Нина Гуляева. Это первый и, пожалуй, единственный случай, когда я невзлюбил актрису. Понимал, что неправильно, искал в ней симпатичные черты, иначе работать невозможно. Мне, неопытному молодому оператору, казалось, что на роль куда больше Малеванная подходит. Валя женственная, ранимая, зритель ее жалел бы. А Нина жесткая. Но помалкивал: кто бы мое мнение стал тогда слушать?
— Актрисы утверждают, что главное — дружить с оператором.
— Правильно, актрису важно любить. И главное, выигрышно преподнести с первого же ее появления. Оно застревает в памяти зрителя навсегда. Женя Симонова призналась однажды: «Так, как Коля, никто меня больше не снимал». Считает, что ее образ в «Обыкновенном чуде» один из лучших.
Какой поставить свет, какой взять план — все это решает оператор. Плюс он обязан на уровне интуиции чувствовать, чего хочет режиссер. Часто ведь бывает так, что тот сам не понимает. Помните, у Феллини в «Восьми с половиной» Гвидо Ансельми мечется в поисках вдохновения, готовясь снимать очередной фильм? Это частая история: съемки уже начались, а режиссер еще в глубоких раздумьях.
На первых картинах я во многих вопросах был беспомощным. Мало что знал, упускал тысячи вещей. Как-то по глупости подставился и получил «по мордам». Подошел пиротехник:
— Можно уйти пораньше?
Говорю:
— Ну иди, все равно конец смены.
Не сообразил, что вообще-то на площадке главный — режиссер.
Тут же нашлись шептуны, подлетели к нему и настучали, что Немоляев распускает работников. «Где пиротехник?! — взревел режиссер при всем честном народе. — Какой идиот разрешил ему уйти?»
Тот случай научил меня субординации.
— Полагаю, еще это был наглядный урок, свидетельствующий о том, что люди творческие довольно вспыльчивы...
— Актер, у которого что-то не получается в кадре, может сорвать злость на гримере, костюмере, операторе. О подобном не раз слышал, но сам всерьез не сталкивался. Как-то, правда, вышла история с Куравлевым. Общались с Леней по-дружески, в футбол играли, и вдруг на площадке он однажды зашумел: «Чего так долго ставишь свет?! Сколько можно?!» Я огрызнулся, мол, сколько надо, столько и ставлю. Вот и все. Или, помню, Броневой взбрыкнул на «Покровских воротах», выказал по какому-то незначительному поводу недовольство. Ну мало ли, нервы сдали. А по большому счету приступов звездной болезни не наблюдал.
