Со стороны образовавшаяся кавалькада смотрелась занятно: впереди стрижет лапами приземистый фокстерьер с переполненным мочевым пузырем, за ним спешит известная в стране и даже в мире (однажды Алена месяц одна представляла всю советскую коллекцию в Доме Пьера Кардена в Париже) топ-модель в тапочках, а догоняет их заместитель главного редактора журнала «Искусство кино», недавно назначенный таковым, в оттопыренной руке несущий пару туфель с чужой жены.
Уже упоминал, что улица в столь поздний час была пустынна — ни транспорта, ни людей. Оказалось, не совсем. Навстречу возникла пара влюбленных, счастливо льнувших друг к другу, и парень, совершенно не учтя, что не только у него могут быть проблемы, простодушно спросил меня, не отпуская девушку:
— Закурить не найдется?
Видимо предполагал, что я сейчас остановлюсь, дамские туфли поставлю на землю, достану из кармана пачку, подожду, пока он выколупнет из нее сигарету, чиркну ему зажигалкой — наивный!
— Ты что (тут я употребил непечатное слово), не видишь, что происходит?! — крикнул, вписываясь на скорости в вираж, ведущий во двор за Центральным телеграфом, где наконец соединился со своими.
Там обнаружилась лавочка. Алена переобулась. Я горячо помог. Экскурсия в мою кооперативную однокомнатную сама собой отменилась — по умолчанию. Жалкой компенсацией оставалась лавочка. Кстати, вполне устойчивая.
Но я напрасно забыл о Томике! Сорвав экскурсию хозяйки в жилищный кооператив «Журналист», он справил нужду и сосредоточился на новой задаче — спасении хозяйки, которая явно погибала под нависшим над нею неизвестным типом. Его руки были заняты неизвестно чем, их вообще было не разглядеть с высоты четырех коротких лапок, а вот ноги оставались доступными. Нервный кобелек острыми зубами вцеплялся в мою щиколотку, а когда, не прерывая свидания, я свободной ногой пробовал его содрать, он, преданно рыча, впивался в другую. Но инвалидом я не стал. Как-то обошлось.
